И стучаться в очередную калитку или ободранную дверь квартиры в бараке:
— Здравствуйте, я из шестой школы, у нас там снова будет избирательный участок. Уточняем списки избирателей для участия в выборах в Земство…
— Што? А вы можа аферыст? Здаецца, падобны на аферыста… — старушечий голос с явным белорусским говором звучал из-за двери, и его обладательница имела все резоны для таких размышлений. — Можа, нейки прахадзимец?
Ну представьте — стучиться в дверь какой-то черт в рубашечке и с папочкой, ни удостоверения, ни какого-то иного документа, подтвержающего полномочия… И ладно, когда на пороге стоит благобразного вида женщина, а представьте эльфа с киберпротезом, смуглого южанина или рыжего бородача?
— А вы можете не открывать, — сказал я. — Я вам отсюда зачитаю список, который нам в ЦИКе дали, а вы скажете: правильно или нет. Годится?
— Ну чытайце, чытайце… — дверь приоткрылась на ширину цепочки, и я увидел бабулю в цветастом платке и клетчатом переднике. Руки у нее были по локоть в муке.
— Хм! Итак, у вас из тех, кто имеет право голосовать — Пырх Тамара Павловна…
— Гэта я, — сказала Тамара Павловна.
— Пырх Геннадий Геннадьевич… — продолжил я.
— Гэта мой стары, ён падох улетку, спиуся, — пояснила она. — Пячонка яго пьянак не вытрымала.
— Значит — умер летом, понятно, вычеркиваю. Тут у меня еще Виктор Палыч и Инна Николаевна, оба — Черношеи, записаны. Голосовать где будут?
— Ой, гэта брат мой меньшы и нявестка! Яна ведзьма, и Витьку майго прырабила, ды связла у Маскву, робяць там малярами…
Что-то модно, что-то вышло из моды, а что-то вечно. Белорусы ездят в Москву на заработки, а белорусские бабки всех вокруг считают ведьмами и считают, что каждый второй пытается магическим образом «прырабиць» или сглазить, и именно в этом суть всех житейских несчастий… Да, в этом мире звучит чуть более угрожающе, но все-таки, все-таки…
— Ой, ой, а ты настауник, да? Ой, яки малады… А можа зайдзешь? А я драники развела…
Драники с мукой? Некоторые делают… Несть числа рецептам главного блюда белорусской кухни! Нужно больше драников — хороших и разных!
— Давай, давай, заходзь! Я цябе про суседзяу раскажу! И стукаць-грукаць ня трэба у кожную дзвер, драникау зъяси — и усе запишаш! — Тамара Павловна отщелкнула цепочку и открыла дверь широко. — Чаго ты? Заходзь! Вунь яки худы! Малака халоднага налью, драниками паснедаешь…
Честно говоря я ходил уже четвертый час, и жутко задолбался. Меня посылали нах снага, в жопу — гномы и к черту — белорусы. Дважды на меня натравливали собак, но собаки особенного энтузиазма в травле меня, грешного, не проявляли. Один раз меня атаковал петух, однако я перешел в контрнаступление и обратил его в бегство. Я натуральным образом спекся на жаре, таскаясь по пыльным, неасфальтированным улицам, между облупленными деревянными заборами и заросшими цветами палисадниками, среди переулков и заулков, где какие-то гады срезали все до единой колонки с водой.
А тут — холодное молоко, драники…
— Тамара Павловна, мне неловко, если честно. Хотя предложение очень заманчивое, — я почесал голову и переключился на белорусский: — Можа, дапамагчы штось трэба?
— О-о-о-о, сынку! Трэба, трэба! Дроу нанаси, а? А то гэта пакуль жара, а потым я, старая, и не падыму сюды, на трэци паверх…
— Дрова? Да нет проблем. Командуйте, где брать, куда класть…
«Куда класть» по-белорусски это — «куды лажыць». Покажите мне русского, который не переведет сходу, в свое голове, и это окажется не русский. «Трэба» — «требуется» или"надо". «Пакуль» — «пока», «пока что». «Паверх» — «этаж». Что тут непонятного? Белорусы всегда пребывают в шоке, когда нижегородцы или москвичи не могут понять, если два хлопца с Полесья или Поозерья начинают нарочито трепаться на сакавитай и милагучнай мове. «Мы что, правда на иностранном языке общаемся? В каком смысле — не понимаете?» — типичная искренняя реакция белорусов на реакцию великороссов.
Обо всем этом я думал, таская дрова в двух специальных металлических переносках- каркасных арматурных ящиках с ручками. Сделал три захода, запыхался, вспотел, запылил рубашку и насыпал в бороду и волосы щепок и опилок, но все-таки принес шесть пачек топлива и сгрузил в большой жестяной короб рядом с грубкой. Грубка! В двадцать первом веке! Эльфы с киберпротезами — и грубки в бараках… Магия — и дрова. Надо бы уже привыкнуть, но никак не получалось.