Вздохнув, Николас кивнул.
— Тогда нам остается только обсудить свадьбу.
Ему очень хотелось вернуться во вчерашний день, когда единственное решение, которое ему следовало принять, — какая из трех прелестниц будет первой.
Из неопубликованного романа с продолжением
Повелительницы Тайн
— Я не верю своим ушам, — сказала она и встала.
Идущая рядом монашенка окинула ее странным взглядом. Неужели ее уже запятнало то зло, которое, как она чувствовала, волнами исходило от него? Или это было ее воображение?
Он достал из кармана лист толстого тяжелого пергамента: черные чернила — черные, как его волосы и глаза, — на блестящей кремовой поверхности.
— Здесь все написано, моя милая. Ты теперь моя.
Принцесса и негодяй
Глава 4
Когда кулак противника врезался ему в челюсть, Николас получил настоящее удовольствие. Было, конечно, больно, чертовски больно, но вместе с тем очень убедительно и по-настоящему. Николас точно знал, что здесь он может контролировать ситуацию.
В отличие от всей своей остальной жизни.
Он позволил боли ослепить его, закрыл глаза и с шумом втянул воздух через нос, чувствуя, что гнев распространяется по его телу так же быстро, как кислород.
— Достаточно? — спросил Флинн, приплясывая перед ним. Он на протяжении всего поединка приплясывал, дразнил и насмехался над своим соперником, и Николас позволял ему это, зная, что конец все равно наступит — так бывает всегда. Но ему хотелось, чтобы поединок продлился как можно дольше, потому что когда он завершится, все будет кончено. Возврата не будет.
Это как соитие, подумал Николас: предвкушение намного лучше итога. Куда приятнее с нетерпением ожидать, чем видеть своего партнера на полу (или на кровати, в зависимости от того, о каком роде деятельности идет речь). Он жил ради игры, ради схватки, не важно, между двумя равными по силе бойцами или двумя (или больше) хорошо подходящими друг другу любовниками.
— Никогда не бывает достаточно, — ответил он, отвел руку назад и замахнулся. Он метил в живот Флинна, в область прямо под руками противника, которыми он прикрывал сердце.
Интригующее совпадение: Николас никогда не защищал сердце — ни в боксерском поединке, ни в любви.
Может быть, именно в этом заключается проблема?
Пожалуй, он слишком много думает, вместо того чтобы боксировать — на этой мысли Николас поймал себя как раз перед тем, как получил сильнейший удар в живот, сбивший его с ног. Однако он сумел сразу встать и спокойно встретить насмешливый взгляд Флинна.
Противник Николаса тоже был завсегдатаем боксерского клуба. Они не раз встречались на ринге, и Николас часто выигрывал. Флинн был ниже ростом, жилистый и подвижный. Хороший боец, если не отвлекался на болтовню.
— Неплохой удар, — заметил Флинн. — Говорю это без ложной скромности.
Николас выбрал именно этот момент, чтобы нанести ему быстрый и мощный удар в челюсть. Голова противника откинулась назад, глаза удивленно округлились.
Флинн определенно был жертвой своей болтовни. Или отчаяния Николаса из-за собственной неспособности контролировать свою жизнь за пределами ринга.
Николас не стал спрашивать Флинна, каким он считает его удар, хорошим или не очень. Негоже становиться жертвой той же, что у его противника, слабости. Вместо этого он сосредоточился на завершении работы, нанося удар за ударом в грудь и живот Флинна, пока тот не поднял затянутые в перчатки руки в знак капитуляции.
— Хороший бой, — проговорил Николас, наблюдая, как Флинн трясет головой, словно желая ее прочистить.
— Согласен. Давай попробуем еще раз, когда ты не будешь так обозлен, — ответил Флинн, затем потер рукой подбородок и подвигал нижней челюстью. — Что у тебя в перчатках? Кирпичи?
Николас поморщился.
— Извини, это было слишком.
Флинн пожал плечами.
— Ничего подобного. Все нормально. Я вполне способен доставить тебе немало неприятных минут, прежде чем ты со мной покончишь.
— Николас! — Новоявленный герцог обернулся на голос брата. Гриффа всегда пленял ринг, особенно, когда на нем дрался Николас. Вероятно, его интересовало, какими способами мужчины избавляются от излишней агрессии, или что-то в этом роде.
— Грифф, ты хочешь быть следующим? — Николас принял боксерскую стойку. — Буду рад выбить из тебя душу.
Грифф закатил глаза и, поднырнув под канат, вышел на ринг.
— Не сомневаюсь, поэтому я предпочитаю оставаться в библиотеке. — Он нахмурился. — С тобой все в порядке? — поинтересовался он, с сомнением глядя на лицо брата.