Нет, брат-сержант ничего не мог объяснить.
- Это была демонстрация, - хрипло ответил за сержанта Игнаций, и сам удивился своему голосу. – Он же сказал, что не ждет от нас большего, чем ожидал бы от самого младшего скаута. Человек показал тебе юный выводок легионеров Хаоса, умеющих убивать и ненавидеть по приказу. Пока приказа нет, ты видишь любопытных детей, но когда демон отправляет их в бой, они уничтожают без раздумий. Я видел их в Крепости, узнал броню сержанта, когда они приходили за тобой. Они шли по колено в крови. Думаю, один из них нанес мне последнюю рану. Но сейчас у них нет приказа ненавидеть. Я правильно говорю, командир?
Последний вопрос Игнаций демонстративно задал висящему в углу зала пиктеру. Слишком далёкому, чтобы уловить его голос.
- Я собирался убить его, - пробормотал Сципион.
- Мы все хотели убить его. Он этого добивался? Достаточно было одному из нас не совладать с гневом… – и сержант посмотрел на Игнация, словно тот стал оракулом, прозревающим волю их командира.
- Он просто хотел услышать твой ответ, сержант Улириан. Потому что слова важны.
***
Когда все братья получили личное время, дабы предаться уединенной медитации, в келью Игнация пришел Лем.
- Ты правильно сказал, великий воин. Когда вам потребуется капеллан, я буду настаивать на твоей кандидатуре.
- У тебя хорошие устройства, чтобы следить за нами.
- Ты сомневался?
- Капеллан должен поддерживать чистоту духа боевых братьев. Я не знаю теперь, что это за чистота.
- Капеллан разъясняет братьям то, что смущает их сердца. Капеллан помогает находить правильные ответы на вопросы.
- Правильные, командир Лем?
- Да. И чтобы находить эти ответы, он постоянно задает вопросы сам. Так что ты – единственный кандидат.
- Допустим, это так. Объясни мне тогда, человек…
Лем посмотрел на него насмешливо. Игнаций вернул усмешку и нарочито поправился:
- Объясни мне, уважаемый командир Лем, для чего было смущать умы моих братьев? Разве они слишком сильно расположены к тебе, чтобы подвергать их сдержанность таким проверкам?
- Я ведь уже говорил тебе: как со зверьми я обращаюсь только с теми, кто ведет себя как зверь. Вот смотри, всего одна фраза, сказанная без должных экивоков, и даже рассудительнейший из астартес мрачнеет и негодует. Вот по этой самой причине, достойнейший Игнаций, я и не могу просто и прямо говорить с твоими братьями, а исключительно смущаю их умы.
- Сказанное тобою сейчас было оскорбительно и несправедливо, тогда когда я ожидал услышать разумную речь. А сегодня утром, наоборот, твои слова были злее и грязнее тех, что ожидали братья. И при этом злее и грязнее того, что на самом деле значили.
- О. Ну вот тебе сюжет для личной медитации. Я подзываю к себе ожидающего кары Лициния и говорю: «Доблестный воин! Ты ненавидишь еретиков и хаоситов, однако меня не устраивает, если ты будешь их калечить. Дабы бороться с причиной, а не со следствием, я прошу тебя ближе познакомиться с теми, кто вызывает у тебя такую безудержную ярость. Сходи, например, в гости ко взводу легионеров Хаоса, у меня как раз есть знакомый сержант, очень приятный в общении. Проведи с ними целый день, раздели с ними трапезу. Позволь им проявить дружелюбие и благородство, коих у них в избытке. Тогда твое отношение к ним, вероятно, изменится». Вот что я должен был ему сказать, если бы говорил то, что думаю. Представь эту сцену хорошенько.
Игнаций несколько секунд сидел неподвижно, а потом захохотал. Он скорчился, обхватив себя за плечи, а смех рвался из его груди и оставлял едкую горечь в горле. Астартес хохотал, чувствуя, как из глаз его текут слезы, мышцы живота закручивает спазм, а организм паникует и вбрасывает в кровь боевой коктейль. Вся славная выучка, все психические тренировки размазались о приступ бешеного неостановимого хохота, с которым воин не мог и не стремился совладать.
Лем терпеливо ждал. Прошло много минут, прежде чем хохот перешел в периодические рваные выдохи, а потом прекратился совсем. Игнаций так и остался сидеть на полу, обхватив себя руками, словно удерживал разваливающееся на части тело. Лем выждал еще немного, а потом заговорил, продолжая прерванный монолог.
- Так я сказал бы любому из своих людей. Потому что у них нет причин ожидать от меня другого. Но грозные астартес, рожденные для битвы, вскормленные ненавистью, верят только рычанию. Человек примет с благодарностью то, что вас я заставляю брать угрозами и принуждением.
Человек благодарит медика, зашившего его рану. Но чтобы залечить рану грокса, его сперва надо поймать, заковать в цепи, и довести до полного истощения, только тогда он не будет сопротивляться. Дать ему сдохнуть куда проще. Но что делать, если зверь нужен мне живым?
Игнаций слушал, а его губы все еще вдергивались иногда, словно воин снова собирался засмеяться. Когда Лем умолк, астартес фыркнул.
- Слова, далекие от дела. Ты говоришь «зашить рану», но на самом деле хочешь вырвать клыки и скобами прибить седло прямо к плоти.
- Это говорит мне тот, чье сильное, здоровое тело при инициации кромсали вдоль и поперек, начиняя новыми органами. Все дело в целях хирурга, верно?
Игнаций проигнорировал ответ человека.
- И боевые братья – не звери, выживающие любой ценой. Лучше умереть от раны, чем позволить врагу прикоснуться к себе.
- Ты уже выбрал не умирать.
Астартес опустил глаза, но Лем коснулся его плеча, заставляя снова встретиться с ним взглядом.
- Сражаться, обучать новобранцев, хранить традиции Ордена, - все это могут только живые. Вы все уже решили жить. Но место, где вы будете жить, выбрал я, потому что мне нужна ваша сила. Ваша жизнь может оказаться адом, и не потому, что мерзкие отродья Хаоса желают терзать Священных воинов. Просто подчиняться врагу – больно, даже если он требует от тебя вкусно есть и совершенствоваться на тренировках. И я ничего не могу с этим поделать, пока ты сам видишь во мне врага, а не командира. Командир назначает покаяние, а враг обрекает на пытки, командир закаляет твое тело и душу, а враг – унижает и калечит. Как мне доказать, что искалечить вас я мог бы куда более простым способом? Ты будешь жить именно здесь, а я пытаюсь сделать тебя пригодным для такой жизни. Если я не смогу – у тебя впереди полвека ежедневной пытки. Ты уже понял сам, что простые слова не годятся, если ты ожидаешь услышать щелканье бича. Научись верить словам, и я не буду использовать бич.
Лем отошел от воина и устало прислонился к стене возле двери.
- Глядя в прошлое – не увидишь будущего. Прими то, что уже сделано. Поверь, что принесенные клятвы – не ошибка, а единственно верный путь. И следуй по нему. Именно так ты поступал всегда, сейчас изменилось только место. Уж какое есть. Вам здесь жить.
Игнаций поднялся, наконец, на ноги, выпрямился, повел плечами, освобождая мышцы от остатков судорожного оцепенения. Сверху вниз, не наклоняя головы, посмотрел на человека.
- Ты – враг. Враг Императора и враг моих братьев. Как я могу думать иначе?
- Так же, как я давал тебе свою руку. Тебе незачем было меня калечить. Мне незачем калечить тебя. Маленькое доверие, помнишь? Вложи в мои ладони твою верность, астартес, и узнай, сожму ли я пальцы.
***
На следующий день бессмертные воины встретили Лема настороженно, однако тот не выказал никакого намерения касаться вчерашних событий. Вопрос о пострадавшем человеке был полностью закрыт. Но еще через сутки, проговорив с Улирианом текущие вопросы жизни взвода, Лем протянул ему свиток. Сержант развернул бумагу, и его лицо сделалось непроницаемым. Когда взвод завершил очередное упражнение, сержант собрал всех и ровным голосом сообщил:
- Сержант Минас из Легиона Повелителей Ночи предлагает провести совместную боевую тренировку. Без доспехов и на тренировочном оружии. Для чего готов прибыть в расположение нашего взвода с тем количеством бойцов, которое мы сочтем уместным. В удобное для нас время.