Нежно-розовые уста растянулись в насмешливой ухмылке.
'Глупцы, он не придёт за мной... Тем более после того, что я ему наговорила'
Ни тени удивления не промелькнуло на лице ванки, из чего Фил сделал вывод, что перед ним отнюдь не испуганно-наивная девушка, попавшая в чужой мир по воле случая. Напротив: она в курсе того где очутилась и кто они. Значит недозавоеватель просветил её на этот счёт, а из этого следует, что они действуют заодно.
-Вопрос в том насколько вы опасны?-в интонации Колсона прозвучала угроза.
'Значит, их мишенью был не Локи, а - я! Но откуда они могли узнать о моей силе?'
Пламенно рыжая богиня слегка склонила голову, лукаво улыбнувшись. Их осведомлённость о ней - явно преувеличена, иначе никаких сомнений у них не возникло. Они бы просто уничтожили её, как поступали первобытные люди, следуя инстинкту самосохранения. Их интерес означает, что они и сами не знают - смогут ли от неё избавиться.
Внимание принцессы привлекла шариковая ручка в центре стола. Одно из последних изобретений человечества, неведомого в других мирах. Фил проследил за её взглядом. Их психологическая битва продолжалась.
-Желаете узнать насколько я опасна?
Угрожающе-недружелюбный тон экс-принцессы подчёркивала едкая ухмылка.
-Возьмите ручку.
Колсон уже с самой первой минуты в камере осознал, что перед ним крайне необычный объект. Как ему было известно, эта иномирянка являлась представительницей королевской крови, так что излишняя хладнокровность в тяжёлые моменты была привита ей с рождения, но вот о её навыках игры в своеобразный моральный покер он не догадывался.
Фил невольно бросил взгляд на писательный прибор. Платиновая лакировка на паркере слегка мерцала на свету. На вид никаких изменений с ним не произошло, но поддаваться на дешёвую провокацию он не станет.
-Возьми ручку!-более жёстко потребовала та.
В этот раз спецагент замешкался. До этого благодушное девичье лицо приняло пугающе-хищный вид.
-ВОЗЬМИ РУЧКУ!!!
Внезапно разбушевавшаяся девица в гневе опрокинула стол, и ногой оттолкнула агента к стене. На долю секунды Фил даже опешил. Ему показалось, что он случайно попал в клетку с тигрицей. У "гостьи" был дикий взгляд, возможно он даже услышал рык. Она надвигалась к нему. Вспотевший от испуга, Колсон поспешил скрыться за дверью.
'Правду говорят - муж и жена одна Сатана!'
Асгард. Три дня назад
Верховная богиня асов покинула спальню золотого дворца. Холодные стены и мрачная тишина навевали в душе царицы тоску по временам, когда в этих залах проходили пиры и застолья, всюду были слышны шум да веселье, а в коридорах резвились озорные принцы. Постепенно её пристанище стало опустошаться, а семейная идиллия рушится. Почему в их семье наступил разлад? Сейчас уже сложно ответить. Больше всего Фригг желала чтобы всё встало на свои места: её сыновья перестали враждовать и принесли мир Асгарду. Она хотела, чтобы они обрели семейное счастье, подарили ей внуков и наполнили жизнь новым смыслом...
Страшно представить, куда порой могут завести мечты!
Кто бы мог подумать, что такое светлое событие, как свадьба и заключение мира между враждующими державами закончится столь трагично? Сегодня утром состоялась казнь её племянницы и невестки, после которой младший сын покинул Асгард. Возможно навсегда. Вернее так было бы лучше. В глубине души Фригг надеялась, что Сигюн станет для Локи спасением и не даст окончательно уйти во тьму, но, увы, обстоятельства сложились против них.
Царица Асгарда застала свою сестру в одиночестве. Поначалу подавленная новостью о казни дочери, богиня весны рыдала, не переставая, но теперь, когда слёзы закончились, в душе королевы Ванахейма осталась пустота ... именно это ощущение оставляют на душе невосполнимые утраты.
-Фрейа, позволь разделить твоё горе.
Правительница ванов с гневом уставилась на мнимую сострадательницу.
-Моё горе? Ты-та, что никогда не рожала. Что ты можешь знать о горе матери, выносившей и потерявшей своего ребёнка?!
Фригг дёрнулась как от хлёсткой пощёчины. Слова сестры ударили её по самому больному, но царица решила не принимать их близко к сердцу. В конце концов у её сестры горе. Да и она сама не знала, как бы себя повела, узнав о гибели Тора или Локи.
-Да, я не могу иметь детей, но ты забываешь, что я приняла и вырастила детей Одина как своих собственных. Так что не говори мне, что я не знаю каково быть матерью.
-Не смей упоминать при мне это имя! -в ярости вскричала ванка.
Не трудно догадаться, что и так не питавший особой любви со стороны её родных, царь Асгарда теперь стал архиврагом для правителей Ванахейма. И хотя сейчас Фрейр пошёл на уступки и согласился на сохранение мира между их государствами, за действия своей монаршей половины он поручиться не мог.
-Ты не хуже меня знаешь насколько могут быть опасны дети света. Или уже забыла Муспельхейм?
Богиня весны вздрогнула от упоминания проклятого места.
Одно из прекраснейших царств Иггдрасиля и древняя процветающая цивилизация вмиг превратились в пепел после встречи с их матерью. Какие бедствия могла бы принести наследница этой силы? Именно этим Фригг пыталась для себя оправдать поступок своего супруга.
-Если бы это был Тор, ты бы тоже так говорила?-сухо поинтересовалась Фрейа.
Выражение лица царицы асов стало жёстким.
-Я бы умерла ради моего сына.
-И я поступила бы также для твоего ребёнка если понадобилось. Хоть как-то заступилась... Но ты, узнав о приговоре Одина, не сделала для моей дочери НИЧЕГО!
-Это не так! Я много раз пыталась переубедить мужа, хотя и знала, что это бесполезно.-возразила царица Асгарда.
Какое-то время Фрейа молчала, испепеляя старшую сестру ненавистным взглядом.
-Я никогда не прощу вам это.
-Ты продолжаешь обвинять меня в случившемся, но что сделали вы с Фрейром, чтобы спасти Сигюн?-возмутилась Фригг.
Королева Ванахейма сжала кулаки. Фрейа не могла поверить в то, насколько двуличной оказалась её сестра. Единственной причиной, по которой она не смогла спасти свою дочь - была угроза Всеотца начать против Ванахейма войну, в случае если Сигюн окажется жива. Здесь у неё нет своих людей. Их свита верна Фрейру - её вероломному брату, который самолично решил пожертвовать племянницей в угоду Одину. Этот подлец даже лишил её возможности увидеть последние минуты своего ребёнка. Попрощаться, похоронить дочь по обычаю предков... И, зная всё это, Фригг позволяет себе укорять её в бездействии!