Это был выдающийся день, и медсестра весело улыбалась, глядя на нее:
— Вы такая хорошенькая, я совсем не помню вашего прежнего лица. Надо будет посмотреть на фотографии, которые сделали до операции.
К Ольге мгновенно вернулись все ее тяжелые мысли.
— А что с ними сделали? Я бы хотела, чтобы их все уничтожили.
— Нет, мы обязаны хранить их на случай проверок. Иногда приходят из полиции и проверяют наши досье. Женщины, конечно, редко бывают преступницами и тем не менее…
Ольга задрожала, испугавшись, как бы такое не произошло и с ней.
— Значит, вам кажется, я хорошенькая? — кокетливо переспросила она в надежде сменить тему разговора.
— Очаровательная!
Они принялись обсуждать платья и прически. Потом Ольга осталась одна до тех пор, пока не принесли вечерние газеты.
«Следственный эксперимент в Монморанси. Завтра в 15 часов» — гласил заголовок. Ольга замерла, как зачарованная.
Следственный эксперимент. А зачем? Наверное, следователь надеялся таким образом заставить Луи признаться, но ведь могут выплыть еще всякие неясности и противоречия. Следователь Алонэ принял у себя в кабинете нескольких свидетелей, соседей пропавшей и владельцев магазинов. Всем запомнилась полковничиха Шазон, которая, выходя от следователя, согласилась ответить на вопросы журналистов. Она так расхваливала свою подругу, госпожу Прадье, такую замечательную, воспитанную женщину, которая повсюду сеяла только добро. В последние недели свидетельница несколько раз слышала крики о помощи и даже как-то раз попросила госпожу Прадье объясниться. Но напрасно, бедняжка не стала ей ничего рассказывать.
— Я уверена, — заявила полковничиха, — что госпожа Прадье не уезжала с виллы ни в пятницу 28-го, ни в субботу 29-го. Тем более на машине. Я бы обязательно услышала.
Однако в вечернем выпуске новостей сообщили важную вещь: к следователю Алонэ явился некий Туни, частный детектив, и сообщил, что он некоторое время работал на обвиняемого. При этом не уточнялось ни что именно он делал, ни в какое время работал. Эта информация появилась в газетах только на следующее утро.
Туни был инспектором службы национальной безопасности и, когда вышел в отставку, основал почтенное частное сыскное бюро. Луи Прадье поручил ему следить за женой, когда она будет ездить в Париж, и Туни за неделю до убийства приступил к своим обязанностям. Возможно, Ольга Прадье заметила за собой слежку. Во всяком случае, Туни потерял ее в музее Лувра. Он доложил обо всем Прадье, и тот, разозлившись, отказался от его услуг.
— У меня такое впечатление, что эта женщина торопилась не на любовное свидание, — заявил человечек, похожий на азиата.
— Вы верите в историю с исчезновением?
Сыщик подумал немного и ответил:
— Нет. Во всяком случае, — добавил он, — я прекрасно запомнил ее лицо и буду всегда к услугам моего клиента, если он захочет провести розыски.
— Так вы полагаете, что убийства не было?
— Я этого не говорил, — ответил он. — Я считаю, что над этой историей стоит хорошенько поломать голову.
Во время чтения этого сообщения Ольгу прошиб холодный пот, ей пришлось сменить ночную рубашку. Этот Туни ужасно ей не понравился, она его боялась. Луи вполне может поручить ему искать ее. Что же, ей вечно придется жить под угрозой?
Надо будет, выписавшись из клиники, уехать из Парижа куда-нибудь на юг, устроиться где-нибудь около пляжа и жить там круглый год. Потихоньку продавать драгоценности и получать за них приличные суммы. Конечно, придется искать работу, иначе капиталы быстро растают, но все же пока можно целый год прожить, ничего не делая.
Что будет с имуществом мужа? Вообще-то ей было на это наплевать. Только одно ее волновало: хватит ли у него денег, чтобы оплачивать услуги Туни? Нельзя запретить осужденному всеми способами стремиться доказать свою невиновность. Луи не отступится. В этом она была уверена. В тюрьме ли, на свободе ли спустя двадцать лет, он будет ее разыскивать, пожертвует всеми деньгами, даже жизнью, чтобы найти ее.
Неужели двадцать лет? Многовато за преступление, которого он не совершал. Она хотела наказать его, но вполне бы удовлетворилась хотя бы десятью годами. В конце концов, ведь так и не удалось окончательно установить, что она мертва.
Назавтра в газетах написали, что знаменитый адвокат мэтр Гарсия возьмет на себя сложную защиту Луи Прадье. Адвокат уже имел продолжительное свидание со своим подзащитным и будет присутствовать на следственном эксперименте, назначенном на сегодня в 15 часов.
Ольга не отходила от приемника, ловила то одну станцию, то другую, но в 15 часов никакого сообщения не поступило. Она все ждала, не найдут ли на улице Гретри неоспоримого доказательства ее подлога?
— У вас все в порядке? — забеспокоилась случайно вошедшая в палату медсестра.
— Что-то скучно становится, — ответила Ольга.
А самой не терпелось остаться одной. Медсестра вышла. А Ольга, вся дрожа, стала дожидаться шестнадцати часов. Вдруг она вскочила и стала запихивать вещи в чемодан. Если по радио скажут, что ее план провалился, надо будет срочно бежать. Она даже не вспомнила о деньгах и драгоценностях, так была напугана.
Но еще до шестнадцати часов, в пятнадцать тридцать пять Андре Арно объявил в специальном выпуске:
— Появились новости о деле в Монморанси, — будто запыхавшись, произнес диктор. — Луи Прадье, обвиняемый в убийстве жены и сожжении ее тела, признался в совершенном преступлении.
Едва сдержав крик, Ольга Прадье повалилась на пол.
Глава пятая
Доктор Жерар тщательно вел осмотр при помощи мощной лупы и под ярким светом. Распрямившись, он кивнул:
— Все отлично. Заживление идет лучше, чем я предполагал. Через несколько дней все будет закончено. Как вы себя чувствуете?
— Хорошо, — ответила Ольга.
Врач пристально поглядел на нее:
— Мне тут сказали, что у вас упало настроение. Вы чем-то подавлены. Может быть, не нравится новое лицо? Расскажите мне все, как есть, и я подумаю, чем мы сможет вам помочь.
Ольга Прадье не решилась взглянуть ему в глаза и только улыбнулась.
— Я очень счастлива.
Но потом, поскольку надо же было на что-то пожаловаться, не раскрывая истинной причины ее состояния, она добавила:
— Просто страшно возвращаться к нормальной жизни.
— Боитесь, что скажут ваши друзья, знакомые?
— У меня их очень мало.
— Ну тогда хотя бы консьержка или соседка по лестничной клетке?
— Я думаю переехать.
Он одобрил эту мысль.
— Лучше не придумаешь! Может быть, вам нужна помощь? У нас работает психолог. Он облегчит вам вступление в контакт с внешним миром.
— Я хотела бы попробовать справиться сама.
— Ведь вы же еще до прихода сюда порвали со своим прошлым? — заметил он мягко. Но тон его был такой, что не ответить было нельзя.
— Да.
— Вас никто не навещал. Ни подруги, ни приятельницы. Не слишком ли поспешно вы все обрубили?
Ольга испугалась. Этот доктор Жерар не дурак. Знает своих пациенток. Наверное, удивляется, глядя на нее. Только бы у него не возникло ассоциации с делом в Монморанси!
— Ночью плохо спите. Тоже все думаете, как будете жить?
— Стараюсь представить себе, что я буду делать.
— Думаете о том, как организовать свою защиту?
Ольга подскочила.
— Защиту?!
— Ни в коем случае нельзя, чтобы вы вернулись в жизнь словно в чем-то виноватая. Постарайтесь внушить себе, что вы действительно другой человек. За несколько месяцев привыкнете. Какие у вас планы?
— Хочу уехать из Парижа. Скорее всего на Лазурный берег.
— Одна?
— Да.
— А потом?