Нет, это выше моих сил. Шепотом я кричу:
— Шел, ты что, с катушек съехала? Сядь на место!
Думаете, она садится? Не тут-то было!
Даже аукционист встает (то есть не встает — он и так стоял, — но выходит вперед).
— Я — Франц Шуберт, и я продал душу.
И понеслось.
Никки Мюллер.
Доктор Эндрю Пирс.
Почтенный Филип Джелман.
Дебби Вандербилт.
Я верчу головой, как флюгер. По количеству стоящих можно судить о масштабах деятельности Люси. И это только один аукцион!
И вдруг откуда-то снизу доносятся аплодисменты. Это Кэл. Милый старина Кэл. Хлопает уже весь зал. В аплодисментах слышатся раскаты грома.
Завтра мне попадет на орехи. Но я рада, что смогла. Дело того стоит. Мне теперь нипочем сорок тысяч раздвоенных, как у змеи, языков пламени, поджаривающих пятки, — я буду вспоминать сегодняшний день и знать, что все-таки была живой.
Впрочем, публика быстро приходит в себя. В какой-то момент все понимают, чем чревато выступление против Люси, и делают ноги. И я никого не виню — мне ли не знать, какова Люси в гневе!
Я спускаюсь со сцены. Ко мне бросается Эми.
— Это брависсимо! Я просто рыдала. Приплести дьявола, чтобы воздействовать на эмоции, — гениально! Мы один раз нечто подобное сделали на шоу. Священник был одержимый, стращал аудиторию геенной огненной, но рейтинг оказался невысокий. Зато сегодня… В жизни ничего подобного не видела. Явно сатанизм как начал набирать обороты в восьмидесятых, так до сих пор не только не вышел из моды, но с каждым годом все актуальнее. Кто бы мог подумать?
— Действительно.
Я обнимаю Эми.
Незнакомый мужчина вручает мне визитку.
— Я — Роберт Готтлиб, литературный агент. Вы никогда не хотели написать автобиографический роман?
— Вы думаете, подобное произведение будет иметь успех? — прищуриваюсь я.
Кому охота читать о такой дуре? Естественно, я не озвучиваю свою мысль.
— Не просто успех — бешеный успех! — улыбается Готтлиб.
В уголке стоит Люси, элегантная и невозмутимая, будто я не разоблачила ее Программу. А если и правда написать автобиографический роман? Вот она осатанеет (простите за тавтологию). Может, стоит попробовать?
— Я подумаю, мистер Готтлиб, и сообщу вам о своем решении.
А сейчас у меня дела поважнее — я должна окончательно опустить Люси. Она, конечно, меня испепелит, но сначала я покажу-таки ей палец.
Взгляд у Люси неподвижный, немигающий, как у змеи. Она, я знаю, разрабатывает сейчас план мести. Пусть. Я в отличной форме. Конечно, войну мне не выиграть, но в одном сражении я поучаствую, и чувства глубокого удовлетворения мне хватит на всю оставшуюся жизнь, какой бы тяжкой она ни была.
Я оказываюсь в зоне действия радара. Теперь нужно тщательно фильтровать мысли. Игра пока не закончена.
— Ты, наверное, очень собой горда, — начинает Люси.
— Да. Горда — самое подходящее слово. А еще я очень счастлива, — парирую я.
— Думаешь, одной коротенькой проповедью ты вернула свою человеческую суть? Думаешь, ты искупила свою самовлюбленность? Роскошь, в которой погрязла? Светскую жизнь, которой наслаждалась? Или, может, от твоей проповеди оживет ребенок, которого ты убила во чреве матери? Ты ни на йоту не отдалилась от своей сущности.
— Тебе что-то известно? Ты права, Люси, абсолютно права. И спорить с тобой я не собираюсь.
— Почему ты это сделала? Какую цель ты преследовала, что ради нее пожертвовала всем?
С улыбкой я обнимаю Люси за талию. Она, бедняжка, так разочаровалась во мне, что ее просто жалко. Нужно успокоить моего дьявола, и я знаю как.
— Значит, ты решила, что я заделалась проповедником? Думала, я говорила искренне? — Я выпаливаю все это одним духом, потому что быть хорошей в мои планы не входит. Меган здесь нет, а я сделала то, что сделала, исключительно для нее. Я улыбаюсь Люси. — Извини, дорогая. Вот уж не предполагала, что ты так легко попадешься.
Глава 21
Люси пришлось срочно уехать по семейным обстоятельствам. Предположительно ее статья появится в нашей газете на следующей неделе. Пока же для вас пишет Лиз Смит.
На заднем плане маячит знакомое лицо. Вот не ожидала. Он не просто пришел — он пришел в смокинге (стоит ли добавлять, что и в смокинге он неотразим?).
Он явно чувствует себя не в своей тарелке. Это мне на руку — я тоже едва не клацаю зубами от волнения (а вовсе не от страха перед Люси).
— Ты прекрасно выступила.
— Мы собрали кучу денег. Миссия выполнена. Вот не думала увидеть тебя здесь.
Я крепко сцепляю пальцы. Он вернулся, и он в здравом уме. А где Натаниэль, там и надежда.