— Натаниэль, ты, наверное, косил под Траволту? — ехидничаю я.
Натаниэль пожимает плечами, что можно истолковать как: «Да, но мне неприятно это признавать».
При мысли, что на заре туманной юности наши с Натаниэлем пути могли пересечься и жизнь моя сложилась бы совершенно иначе, меня начинает потряхивать.
— Я люблю быть у воды, — произносит Натаниэль, и голос у него теперь совсем спокойный.
— А зашлют тебя небось в пустыню.
— Именно. Потому-то я и привез тебя сюда.
Значит, у Натаниэля что-то вроде прощания с океаном. Странно: мы оба не ждем от будущего ничего хорошего, но сегодня у нас маленькая передышка.
Натаниэль покупает мне хот-дог, мы едим, сидя на песке, а чайки орут, хлопают крыльями и буквально смотрят нам в рот в надежде, что мы уроним крошку-другую. Натаниэль кормит настырных тварей. Я, зная, что от этого они станут только еще настырнее, крошек не оставляю. До чего же мы все-таки разные.
Покончив с ланчем, мы просто молча смотрим на волны. Мне ужасно нравится на пляже, главным образом потому, что Усамабад от него чертовски далеко.
— Натаниэль, тебе случалось убивать людей?
Он кивает, но в подробности вдаваться явно не намерен.
— А тебе не кажется, что это грех?
Вопрос звучит бестактно, но ведь я рассчитывала разговорить Натаниэля и убедиться, что не я одна такая скверная. Кажется, перегнула палку. Оправдания мне нет, а Натаниэль здорово обиделся.
— Думаешь, Ви, я поведусь на твои уловки? Не поверю, что ты настолько наивна.
Знал бы Натаниэль, до чего мне хочется, чтобы он был грешным, скверным, испорченным! Или хотя бы морально неустойчивым, вроде меня.
— Нет, ты хороший, — подытоживаю я.
На губах остается легкий привкус грусти.
Потом мы долго-долго гуляем. По пляжу толпами ходят подростки и пенсионеры — повылезли к вечеру. Аккуратные домики чередуются с магазинами, цены в которых зашкаливают — в раю экономить как-то не принято. Вскоре солнце садится, и на побережье официально наступает ночь. Пляж тут же преображается — в темноте шум океана успокаивает, как четвертый мартини. На секунду я вспоминаю о будущем ребенке Меган.
— Натаниэль, можно тебя кое о чем спросить?
— Да о чем угодно.
— Ты когда-нибудь думаешь о конце света?
Натаниэль качает головой:
— Чего о нем думать — я его своими глазами видел, и не раз.
По интонации я понимаю, что Натаниэль имеет в виду далеко не фильм «Армагеддон».
— Как тебе кажется, ты попадешь в рай?
— Нет никакого рая. После смерти ничего не будет.
У меня прямо язык чешется сказать, что он заблуждается, и привести неоспоримые аргументы, но я и так уже сваляла дуру, представив Люси подругу. Умные, как известно, учатся на своих ошибках. А очень умные (к каковым я, по-видимому, не отношусь) — на чужих.
Встает полная луна, по волнам бежит лунная дорожка. Мы возвращаемся к мотоциклу.
— Давай еще побудем, — прошу я.
— Это в Джерси-то? — усмехается Натаниэль.
— Джерси не так уж плох.
Я устраиваюсь на сиденье мотоцикла. Натаниэль обнимает меня сзади, сцепляет пальцы у меня на талии, как будто мы уже едем и я могу упасть. Я прислоняюсь к его груди, он убаюкивает меня рассказами о бурной юности. Боже, сколько же возможностей я упустила!
— Натаниэль, тебе есть в чем раскаиваться?
Он замолкает, но я слышу, как он шумно дышит, пока обдумывает ответ.
— Да, есть, конечно. Я наделал дел, пока пил. Отец умер в прошлом году, а я так и не попросил у него прощения за свои подвиги. Если бы можно было повернуть время вспять, я бы пришел к отцу с повинной.
— Но ведь твоя мать жива. Ты можешь искупить вину перед отцом, заботясь о матери.
— Ну да, конечно могу. Родители переехали в Мидуэст, когда я поступил на службу. Я к ним редко приезжал, особенно пока отец был жив. Потом, уже когда мать осталась одна, пару раз помогал ей с домом.
— Понятно.
Мне ли не знать, что такое «сделанного не воротишь»!
— Ви, а ты в чем-нибудь раскаиваешься?
— Конечно. Чем я лучше других?
Натаниэль, как воспитанный мальчик, не требует подробностей, у меня ни малейшего желания исповедоваться.
— Лучше расскажи о своем вечере встречи. Как обычно проходят такие мероприятия? Наверное, парни в камуфляже весь вечер потягивают пиво, играют в покер и травят байки о своих любовных похождениях?
Натаниэль смеется.
— Да, примерно так все и происходит. Слушай, а пойдем со мной! Будет обед, а потом танцы. Хотя, конечно, в твоей «Шотландке» все намного пафоснее.