— Не я, Ви.
Ну конечно. Люси сама ничего не делает.
— А кто? Меган на званом ужине рыбки поела, теперь малышу точно кранты, так, что ли? Дьявол дал, дьявол и взял? Открытие клуба — званый обед. Не странно ли, что все сроки совпадают?
Люси выдерживает паузу. Люси передергивает плечами.
— Вообще-то, Ви, это ты дала Меган заклятой водички попить. Вот водичка и сделала свое черное дело.
Я столбенею. Пальцы становятся как ледышки.
— Не может быть! Этого просто не может быть!
— Я, как тебе известно, не могу никого убить. Это мое проклятие. Я даю, а не отнимаю.
В словах Люси столько здравого смысла, столько логики.
— Я тебе не верю. Если дело в моей воде, Меган должна была выкинуть сразу. Уж я бы знала.
— Ви, а ты внимательно читала инструкции? Ты читала то, что написано мелким шрифтом? Злые чары действуют не сразу. Как ты думаешь, почему я назначила ужин именно на сегодня?
Я изо всех сил напрягаю мозги, но, хоть режьте, не могу вспомнить. Будто сто лет прошло. Неужели я это сделала? Боже мой, я убила ребенка. Дрожащей рукой я пододвигаю стул и почти падаю. Я закрываю глаза, но зловещая улыбка Люси преследует меня, светится кислотным огнем на внутренних веках. Я это сделала.
Боже, я это сделала.
Я это сделала.
Из груди вырывается маловразумительный лепет — наверное, оправдания. Мне больно, словно я — не я, а Меган. Боль поедает меня изнутри.
Я так поступила с Меган.
От ужаса кровь стынет в жилах. В комнате невыносимо холодно, меня трясет, и я не в силах унять дрожь.
Я это сделала.
Люси обнимает меня за плечи, но я стряхиваю ее руку. Не хватало еще принять соболезнования от дьявола.
— Не переживай. Ты с этим справишься, — утешает Люси.
Я раскачиваюсь на стуле. Нет. Я не могла. Это ночной кошмар, и он скоро кончится.
Я не хочу «справляться». Самый страшный мой грех — в том, что я пыталась стать хорошей. А я — все равно что Люси, даже в зеркало не надо смотреться.
Я делаю глубокий вдох и пытаюсь сосредоточиться. На стене висит пейзажик, я пялюсь на него, пока в глазах не начинает рябить. Количество гор, деревьев и цветов растет в геометрической прогрессии.
Я это сделала.
— Что будет с Меган?
Люси пожимает плечами.
— Я подремонтировала ей матку. Она снова сможет забеременеть. Правда, только с моей помощью. — Люси улыбается. — Контракт у меня с собой. Я видела Меган: она готова подписать что угодно. Разумеется, ее душу я засчитаю как твой трофей.
Я раскачиваюсь на стуле, пялюсь на дурацкий пейзаж и постепенно превращаюсь в кусок льда. К горлу подступает тошнота.
— Люси, скажи, почему ты так вцепилась в Меган? — Заледеневший язык плохо слушается. — Почему для тебя так важно получить именно эту душу?
Неужто душа Меган такая ценная, что ради нее стоило уничтожить меня?
— А дело не в Меган, Ви. Дело в тебе. Ты что, до сих пор не поняла? Ты так стараешься изменить свое будущее. Ты запарилась искать в себе хорошее. Не парься — не найдешь, потому что хорошего в тебе просто нет.
В голове раздается легкий щелчок, будто свет выключили. И я знаю, что это за звук. Так умирает надежда.
— Я думала, мое призвание — спасти мир от маленького Дэмьена.
— Знаю. До чего смешно было за тобой наблюдать, ты не представляешь! Ты билась как рыба об лед! Умора!
Люси улыбается так, будто знает, что я сделаю в следующий момент.
Умора?! Как же я ненавижу этот ее взгляд! Я не Бонни, а Люси не Клайд. Я не гильотина, а Люси не мадам Дефарж[26]. Я сопротивляюсь изо всех сил. Взгляд падает на руки — они в крови. Я вытираю ладони о юбку, но кровь проступает снова.
Люси и это предвидела.
— Что и требовалось доказать, Ви.
Я даю ей пощечину — не могу больше видеть эту самодовольную улыбочку, словно говорящую: «Да, Ви, ты убила невинного младенца». Темные глаза Люси затуманивает печаль.
— Теперь полегчало?
Красное пятно исчезает на глазах, словно его и не было.
— Нет.
— Ви, смирись. Прими себя такой, какая ты есть. Будешь куда счастливее, можешь мне поверить. Я это выстрадала.
— Люси, я не могу быть злой, — говорю я, но при этом думаю: «И тем не менее ты злая, Ви».
Люси тяжко вздыхает.
— Еще какая злая. Или, по-твоему, убийство младенца в утробе матери — хороший поступок? Даже трудно себе представить что-нибудь хуже. Я лично ничего хуже никогда не совершала.
Люси облокачивается о спинку стула.
— Неужели ты думала, что я не знаю о твоих похождениях? Вспомни хотя бы благотворительный аукцион. Или помощь Кимберли и Марву. А теперь ты решила спасать мир. Зачем? Ви, как хочешь, а я тебя не понимаю. У тебя все есть. Глупо отказываться от своего же счастья.
26
Мадам Дефарж — имя нарицательное, означает неимоверно жестокого и хладнокровного человека. Мадам Дефарж преспокойно вязала, сидя возле гильотины, на которой обезглавливали героев Французской революции.