– Ты че такая укутанная? Там вроде не штормовое предупреждение.
Райан проигнорировала это замечание, плюхнулась в рабочее кресло за столом и, покрутившись в нем, повернулась к окну:
– Симпатичная комната.
Симпатичная комната? В моей комнате нет ничего симпатичного, это очевидно. Серые стены, серая кровать, черная мебель. Минималистично и по-мужски, большую часть всего этого я нашел на улице в прошлом году, когда все в кампусе избавлялись от ненужного хлама. Только посмотрите на меня, прямо-таки экологический активист! Осознанное потребление во имя окружающей среды. Ха.
– Итак! – Райан скрестила руки и ноги, выглядя нелепо в своем пуховике. – Перейдем к делу.
– Э-э, может, сначала снимешь пальто? Оно меня отвлекает.
– Чем это мое пальто отвлекает тебя?
– Не похоже, что ты чувствуешь себя комфортно.
– Тебе-то какое дело? – прилетело в ответ.
– Да никакого.
– Тогда зачем говорить об этом?
– Ты всегда споришь?
Райан сняла одну варежку и бросила на стол. Подняла вверх большой палец:
– Во-первых, это ты меня пригласил.
Подняла указательный:
– Во-вторых, это тебя отвлекает мой пуховик, а не меня. И кто тут спорит?
Веский довод.
– Ладно. Проехали.
Рассмеявшись, она второй раз крутанулась в кресле и сняла вторую варежку.
– Проехали, сударыня, – вот как правильно. – Вздохнув, она сняла с себя шапку и положила ее поверх варежек.
Райан приглаживающим движением провела рукой по волосам. Надо же, я раньше даже и не замечал, какие они длинные. Да и сейчас обратил на это внимание только потому, что оказался с ней в комнате один на один, как в ловушке. И цвет… Не черный, но и не коричневый. Понятия не имею, как их правильнее описать, и вообще не понимаю, почему я об этом думаю. Какая разница, как она выглядит и какого цвета ее волосы. Или ее глаза. Или то, что у нее веснушки на переносице. Впервые она не выглядела замерзшей. «И это единственная причина, по которой ты замечаешь это дерьмо, Даллас», – сказал я сам себе.
Без сомнения, Райан Уинтерс привлекательна – не то чтобы я раньше не замечал, что она довольно милая. У меня же глаза на месте. Но если сравнивать ее с цыпочками, живущими по соседству, это какой-то совершенно иной вид привлекательности. Так ведь? Или дело в том, что ты видел ее только в верхней одежде? А вот соседских девушек я видел в бикини, черт возьми. Сплошная показуха. Так, стоп. Сконцентрируйся.
Из-под ее серого пальто выглядывали черные легинсы, высокие носки натянуты до середины икры. Ради приличия она сняла туфли, или ботинки, или что там на ней было надето, но ей не стоило беспокоиться, потому что последний раз, когда мы с братьями мыли или подметали полы, был никогда. Да уж, эта девушка не любит мерзнуть…
– Итак, – начала она, подняв бронзовый кубок с моего стола и разглядывая его так и сяк. Затем прочитала мелкий шрифт у основания: – «Третье место, Лига Пи-Ви»[9]. – Райан подняла на меня взгляд. – Что это?
– Лига Пи-Ви.
– Это я и сама вижу, но какой это вид спорта? Бейсбол?
Бейсбол? Вот это было больно.
– Нет, футбол.
– Сколько тебе было лет?
– Не знаю.
Я прекрасно помню, сколько мне тогда было лет.
– Может быть, семь.
На самом деле шесть. Почему я вру? Господи.
– Что такого особенного в этом кубке, что это единственная награда, которая есть у тебя в комнате? – Она поставила его обратно на стол. – Не может такого быть, что это твой единственный кубок.
Нет, это не единственный мой кубок. На самом деле у меня их десятки. Но этот, да, он особенный, потому что, когда мне было шесть лет… футбол был веселой игрой. Чистой радостью. Я просто обожал его. Это был мой первый игровой год. Футбол еще не превратился в работу и рутину. Надо мной еще не довлели отцовские ожидания, и день, когда мы заняли третье место, все еще мог стать лучшим днем в моей жизни. И действительно был им.
А потом? Началась жесть. Мы больше не имели права играть за бронзу; мой отец хотел золота. Хотел, чтобы я был первым. Лучшим – как мои братья. Его четверо спортивно одаренных сыновей. Дюк с детства был идеален, но, опять же, он старше всех и первым должен был пройти этот путь, без промахов и помарок. Пока папа был на выездных играх, мама следила за тем, чтобы мы не филонили: тренировались, бросали мяч во дворе, выполняли упражнения. Мы не пропустили ни одной игры, даже когда болели. Папа не позволил бы. В том, что касается контроля, он был настоящим фанатиком, что называется контрол-фриком, даже учитывая, что он бывал дома только в перерыве между сезонами, да и тогда изредка.