– А ничего удивительного. Именно такой жизни мы и хотим – спокойной, домашней, с кем-то нормальным и настоящим, кто не стремится к пустой популярности и имеет голову на плечах.
Черт, кажется, это прозвучало не очень удачно.
– Я, конечно, не хочу сказать, что у всех жен и подружек футболистов нет головы на плечах. Но когда женщина накладывает на себя тонну макияжа, чтобы посидеть на трибуне в офигительно холодный зимний день, а потом еще долго позирует перед фотокамерами, это заставляет задуматься.
Это тоже прозвучало как-то не так.
– Хорошо, что тебя не интересуют отношения. И тебе не надо ни о чем таком волноваться.
Я резко повернулся к ней. Это был подкол? Или она серьезно? Потому что не упомню такого, чтобы когда-нибудь говорил, что не хочу отношений: ни детей, ни красивого дома, ни собаки и всего такого – по крайней мере, когда-нибудь в будущем!
Насколько я понял, эта тема всплыла не случайно.
– Похоже, мы опять возвращаемся к разговору про отношения.
Мой голос прозвучал жестче, чем я хотел, но, черт возьми, она меня разозлила.
– Единственная причина, по которой я ни с кем не встречаюсь, – это отсутствие времени. Я по уши в дерьме, Райан. Мой агент, мой брат, даже моя мать думают сейчас только об одном – о предстоящем драфте.
– Ты почти не рассказываешь об этом.
– Да потому что… там все сложно. Мне двадцать один, и перспектива стать профессиональным игроком пугает меня до чертиков, но, если я не сделаю это сейчас, я упущу свой шанс. Я не Курт Уорнер и не собираюсь следующие десять лет прозябать в безвестности в надежде на то, что, когда буду действительно готов, меня заметят и возьмут в команду.
– Хм, – сказала она едва слышно. – Я не знаю, кто такой Курт Уорнер.
Я вздохнул, сняв ниточку с пледа у нее на коленях.
– Я имею в виду, что… не совсем готов, но у меня нет выбора.
Райан наклонила голову:
– Выбор есть всегда. Если это не то, чего тебе действительно хочется, тебе надо…
– У меня нет выбора. Время настало.
Она медленно кивнула:
– Ясно.
– Но я не о том. – Я опять вздохнул. – Я хотел сказать, что не тратил время на отношения, потому что все мое время и мысли были заняты другим. – Да, вот так все банально. – Вовсе не потому, что мне не нравятся женщины, или секс, или ходить на свидания… Ну серьезно, кто захочет встречаться с вечно уставшим и раздраженным типом?
Какая женщина в здравом уме захочет мириться с моим темпераментом? Вспышками гнева и приступами разочарования в себе после поражений (что случается нечасто) или после того, как меня выбесил Эли Коэн (что бывает достаточно часто)?
– У меня взрослые проблемы. Остальные студенты в кампусе на выходных развлекаются и бьют баклуши, а у меня нет такой возможности.
Райан снова кивнула:
– Я поняла.
В это все еще трудно поверить, но, возможно, она действительно понимает меня лучше, чем большинство людей.
– Прости. Не хочу выглядеть как медведь неотесанный, но это… тяжело, понимаешь? Ну кому бы захотелось во все это впрягаться?
Губы Райан приоткрылись, плечи поднялись и опустились:
– Мне. Мне бы захотелось.
Ей. Захотелось бы. «Мне. Мне бы захотелось». «Мне. Мне бы захотелось». В моей голове снова и снова звучали ее слова: «Мне. Мне бы захотелось», пока, потеряв дар речи, я смотрел ей в глаза. Наверное, я совсем тупой, но что это значит? Футбол я знаю как свои пять пальцев. Жизнь на ранчо в Техасе – вот что мне понятно и знакомо. Я привык к чувакам, своим товарищам по команде и своим тренерам. Я привык к тому, что женщины вешаются на меня, липнут ко мне, как мухи к банке с вареньем, это тоже понятно и ясно как день. Но по какой-то причине не мог вникнуть в смысл этих простых слов, сказанных девушкой, с которой я провел немало времени и которую вроде бы неплохо узнал. Да, конечно, мы спали. Но я думал, что она хочет просто дружить со мной.
– Я думал, ты хочешь просто быть друзьями.
Вот и все. Это все, что я смог сказать, потому что в уме у меня вертелся вихрь из миллионов мыслей, и все они начинались и заканчивались образом обнаженной Райан.
Глава тридцать пятая
Райан
Секс на ужин, и кекс не нужен.
Это была ошибка. Огромная, огромная ошибка. Я не должна была произносить это вслух. Никогда. Если бы я могла взять слова обратно, я бы так и сделала, потому что Даллас не двигался, просто сидел и молчал. Мы бесконечно долго смотрели друг на друга. Мои колени, накрытые пледом для тепла и ощущения безопасности, соприкасались с его коленями. Не произнося ни слова, Даллас смотрел на меня своими глубокими темными глазами. Он не брился уже несколько дней, щетина на его лице была такого же темного оттенка, как и шевелюра, что придавало ему опасный и суровый вид. Но я знала, что он не такой.