– Сам ты… черезжопинский утилизатор, – мрачно буркнул я, залезая в душевую кабину и понимая, что сейчас я тут что-то сломаю, потому что ненавижу чувствовать себя идиотом!
– Здесь горячая, здесь холодная, – Эмиль подошел, встал рядом и повел ладонью полукруг над краном – мне на ноги сначала хлынул кипяток, потом обжигающий лед. – А когда настроишь, переключаешь на душ, – парень чуть привстал за моей спиной и прижал ладонь к стене почти под самым потолком. А потом резко отпрыгнул и захлопнул душевую.
«Гад», – это была самая цензурная мысль у меня в голове. Потому что именно на нее, на мою многострадальную голову, потоком полилось нечто чуть теплое, мощной струей.
Но я уже понял, как настроить более-менее приемлемую для меня температуру, и даже сообразил, как выключить душ: нажал рядом с краном, а потом еще раз, снова рядом с краном. Там выемка такая специальная была для пальцев. Гели, шампуни и мочалки тут, похоже, не водились или прятались. Полотенец я тоже не видел.
– Сушку включи, – за стеклом дверцы появилась моя будущая жертва. В конце концов, я тут опасный преступник с красным контрактом, так что надо оправдывать репутацию.
– Слева! Да где тебя такого отрыли? Даже в глухих деревнях канализация есть…
Я огляделся и нашел еще одну выемку под потолком. После того как я к ней прикоснулся, меня прямо обдало паром. Чуть заживо не сварился, крестовую отвертку им всем тут в задницу!
– Регулируй, дебил! Придурок… – Эмиль распахнул душевую и вытащил меня оттуда до того, как я стал «Славкой на пару».
– Кретин, идиот, тупица!
– На себя посмотри, – слабо огрызнулся я, чувствуя, что завод снова заканчивается и мне пора баиньки.
– Не смей отрубаться, придурок! Твою ж мать… Евгеника, отвернись… Я твоего отброса общества из ванной на матрас перекину.
– Я еще простыню… Ой…
Вот на этом «ой» меня снова вырубило. Что-то у меня с батарейками не то последнее время…
Очнулся я в сероватой такой темени, в которой почти ничего не видно, кроме того, что под самым носом. И вдруг понял, что боюсь. Реально так боюсь даже рукой пошевелить. Это хорошо, если подо мной тот же самый надувной матрас, на который меня этот добросердечный изверг свалил как куль с дерьмом. А если опять камера? Или, того хуже, больница?! Я и раньше к больницам не очень хорошо относился, а последнее время что-то совсем их разлюбил.
Но, собравшись с духом, я пощупал пальцами то, на чем лежу, потом расхрабрился и провел ладонью рядом. Отлично! Очнулся там же, где вырубился.
Сверху что-то едва слышно поуркивало, знакомо так, но снизу видно было плохо, так что я приподнялся на локтях и замер, разглядывая сидящую на кровати боком ко мне девчонку. Она свила себе гнездо из подушек у стены, уселась, укутанная в одеяло, и чему-то там улыбалась, глядя в экран монитора.
Я сначала тоже поулыбался как дурак, глядя на это зрелище. А потом мне до удушающей тоски тошно стало. Еще сутки назад я так же улыбался, лопая салат и играя с Тринити… Еще вчера у меня была нормальная жизнь, последний курс института, тренировки с друзьями, мама, своя квартира, в конце концов! А теперь…
Я дернул рукой, чтобы потереть нос, ну и глаза тоже – зачесалось прямо все, сил нет!.. И обнаружил, что запястья поднять выше десяти-пятнадцати сантиметров от пола не могу. Нормально! Дернул ногами – та же фигня.
– Ой, ты очнулся?! А Эмиль… Эмиль домой ушел, – девчонка мигом отложила свой ноут и растерянно, с легким таким страхом уставилась на меня.
– И что? Мне теперь в туалет нельзя? – огрызнулся, хотя на самом деле не хотел никуда, просто причина ж нужна, чтобы меня освободили.
Запереться бы где-нибудь, умыться… морду бы кому-нибудь начистить, особенно тому, из-за кого моя жизнь так круто сморгнула. Интересно, выясню ли я когда-нибудь, что именно со мной произошло? Вернусь ли обратно?.. Или все, теперь навсегда в этих глюках? А дальше что? Потом? Что со мной будет здесь – потом? Дома-то я без пяти минут инженер был, а тут – преступник особо опасный.
– А ты сам справишься? Эмиль сказал, что ты откуда-то совсем из глубинки, где даже канализации нет.
Девчонка, когда смущалась, становилась трогательно-милая, но я прекрасно понимал, что явление это временное. И исключительно от милоты они меня наручниками или еще чем-то к полу зафиксировали.
Евгеника слезла с кровати, подошла ко мне и зависла, глядя на меня сверху вниз, почему-то еще больше засмущавшись. Я даже не сразу сообразил, в чем дело. Только через полминуты дошло, как до жирафа: одеялки у них тут тоненькие, а стояк у меня вполне такой, внушительный.