Я направляюсь к платформе в задней части катамарана. Бирюзовая вода мягко плещется у края платформы, а под поверхностью я вижу только песчаное дно - далеко-далеко внизу. Оно выглядит великолепно.
Я чувствую дрожь страха при виде такой большой глубины, окружающей нас со всех сторон. Но здесь ясно, и будет тепло, и я позволяю себе задержаться в предвкушении. Приключение. Вот на что я иду.
Приключение.
Филипп подходит и встает рядом со мной на платформе для прыжков в воду. Он молчал с тех пор, как мы поднялись на борт, но теперь он заговорил, его голос был сухим и дразнящим.
— В школе ты была любимицей учителей, не так ли?
Я смотрю на него сбоку.
— Ты предпочитаешь отвечать на электронные письма, а не наслаждаться дорогим круизом на катамаране, за который ты заплатил?
— Отвечать на электронные письма - это мой способ наслаждаться круизом, — говорит он со смертельной серьезностью. Но затем он прерывается, и полуулыбка кривит его губы. — Я шучу, — говорит он и натягивает очки на лицо. — А теперь пойдем. Давай залезем в воду.
— Точно, — говорю я и оглядываюсь на дикие просторы океана. — Черепахи никого не ждут.
Вода холоднее, чем я ожидала, и очень соленая, поэтому плавать на животе очень легко. Под собой я вижу песчаное дно океана. Оно так далеко. На Барбадосе никогда не было нападений акул. Я тщательно изучила этот вопрос. Волны мягкие и ласковые, и я покачиваюсь, опустив голову в воду, дыша через трубку.
Джейми ныряет в воду вместе с нами. Он кричит, и я поднимаю голову и вижу, что он машет рукой в нескольких футах от нас.
— Там! — зовет он и указывает на место перед нами.
Я плыву в его сторону, не сводя глаз с воды под нами. И вот она появляется.
Большая морская черепаха быстро скользит под волнами. Взмахнув ластами, она поднимается, берет из рук Джейми сушеный кусок рыбы и снова ныряет. Как бы ни были они грациозны на суше, здесь они - водные гимнасты, и это их царство.
Одна черепаха превращается в трех, и все они дрейфуют под нами в бирюзовой воде. Они крупнее, чем я думала, и гораздо любопытнее. Черепаха подплывает близко, осматривая мои ноги, и я ступаю по воде так осторожно, как только могу. Счастье взрывается в моей груди.
Я запомню это навсегда, думаю я. Навсегда, навсегда, навсегда.
Через тридцать минут моя маленькая подводная камера заполнена. Я поднимаюсь на платформу, и морские капли стекают с меня.
— Это было невероятно!
Джейми хихикает и достает мой комплект масок и трубок.
— Это баханские черепахи, — говорит он. — Конечно, это они.
Я закручиваю косу и сжимаю ее, позволяя воде капать обратно в бирюзовые глубины.
— Зеленые черепахи, да?
— Самые-самые, — говорит Джейми.
Филипп поднимается по лестнице вслед за нами, сгибает руки и встает рядом со мной на платформу. Вода стекает по его телу ручейками, прокладывая невидимые дорожки по рукам и мускулистой груди. Он откидывает мокрые пряди волос со лба, и его живот напрягается от этого движения.
— Это было потрясающе, — говорю я. Может, он и самый угрюмый и богатый трудоголик, которого я когда-либо встречала, но даже он не может сказать ничего грубого о плавании с океанскими гигантами.
— Ты взяла с собой камеру? — спрашивает он. Солнце блестит на его мокрых волосах, которые теперь почти черные.
— Да. Хотя не думаю, что качество снимков будет хорошим. — Я протягиваю ему пластиковый квадратик. Мне придется обработать пленку, когда я вернусь домой... если еще остались места, где обрабатывают аналоговую пленку.
Он долго смотрит на камеру.
— Сохраняешь черепах для потомков?
— Да. Я обещала своим ученикам студентам сделать фотографии о своей поездке.
Филипп поднимается на палубу катамарана, и я следую за ним, под нами на блестящей палубе образуются лужи.
— Твоим ученикам?
— Да, я учитель.
— Ах, — говорит он. В этом слове заключен целый мир, как будто оно объясняет все обо мне. — Дай угадаю. Это не средняя школа.
— Нет, я преподаю в детском саду.
Его губы снова кривятся, и он хватает свое темное полотенце, растирая им голову. Я отворачиваюсь от энергичных движений его рук. Это действие кажется каким-то интимным. Как будто он только что вышел из душа.
— Детский сад? — говорит он. — Должен сказать, что ты - мое определение героя.
Мои брови взлетают вверх.
— Героя?
— Каждый день иметь дело с двумя десятками маленьких детей? Половина из которых не может усидеть на месте, а другая половина хочет есть клей? Да. — Он бросает полотенце на палубу катамарана и опускается, растянувшись на нем.
Я крепче сжимаю полотенце. Его так много: сильные, длинные ноги, загорелый живот, глаза, которые встречаются с моими. С ним легче справиться, когда он сосредоточен на своих электронных письмах. Но вот так? Я отчетливо осознаю, что он мужчина, незнакомец, и при этом объективно очень привлекательный.
Я аккуратно кладу полотенце рядом с ним и сажусь, скрестив ноги. В бикини. Не думай об этом, говорю я себе. То, что он может думать или не думать обо мне, не имеет значения.
Под палубой оживает лодка. Мы направляемся к западному побережью, бирюзовые воды плещутся под корпусом лодки.
— А ведь это весело. Я люблю детей, — я смотрю на него, не в силах удержаться, чтобы не добавить: — Кроме того, работа учителем означает, что я не могу работать в каникулы.
— Ты фотографировала черепах для своих учеников, — говорит Филипп, не открывая глаз. Его руки лежат под головой. Он выглядит расслабленным, нежась на солнце, а на его губах растянулась слабая улыбка. — Значит, ты также работаешь, мисс Умница, и не пытайся притворяться иначе.
— Так чем же ты зарабатываешь на жизнь?
— Я адвокат.
В моем воображении сразу же возникают образы высоток, столов для совещаний и бесконечных ночей перед светящимся экраном компьютера.
— Вау, — говорю я, растягивая гласную.
— О чем бы ты ни думала...
— Наверное, правильно, да?
Рядом со мной воцаряется тишина. А потом - признание.
— Наверное.
Я хихикаю.
— Хорошо, что ты устраиваешь себе приятные праздники. Тебе понравился твой напиток с маленьким зонтиком?
— Напиток - да, — говорит он.
— Хочешь еще? — Я встаю со своего места и начинаю пробираться обратно к камбузу. Мы не воспользовались всеми преимуществами открытого бара.
— Иден! — зовет Филипп. — Без зонтика!
— Я тебя не слышу! — отвечаю я.
Он достает зонтик.
Три, на самом деле, в трех отдельных ромовых пуншах. Я уже прикладываюсь ко второму, когда ужин подают на корму яхты. Она стоит на якоре в бирюзовой бухте на эксклюзивном западном побережье, недалеко от «Зимнего курорта», и фоном для нас служит заходящее солнце.
Я сажусь на стул с легким вздохом удивления. Не могу поверить, что я здесь. Не могу поверить, что делаю это, вижу это. Не могу поверить, что я здесь без Калеба.
Филипп прочищает горло. Это отрывает меня от моих мыслей, и я смотрю через стол, чтобы увидеть, как он протягивает руку.
— Прости? — спрашиваю я.
— Дай мне свой телефон, — говорит он. — Ты ведь хочешь сфотографироваться здесь на фоне заката?
— О, отличная мысль! Спасибо!