— …слишком сильно понравилось.
10
Я покачиваюсь на пятках, стоя на причале «Зимнего курорта». Сегодня прекрасный день. Солнце светит на меня с безоблачного неба.
Филипп должен скоро приехать.
На сегодня у него заказана экскурсия по запланированному маршруту. На этот раз это частная прогулка на лодке к одному из многочисленных затонувших кораблей вдоль побережья Барбадоса. Развалины уже давно отвоеваны у природы, и теперь это изобилующий коралловый риф. Гид разрешит нам поплавать с маской и трубкой над ним.
Ты не нервничаешь, говорю я себе. Я - это мой храбрый отпускной "я", которому не нужен плейлист со звуками леса, чтобы заснуть, и который ненавидит рутину и с головой окунается в любое приключение.
Еще через неделю я смогу вернуться к своему безопасному существованию, новому дому, работе и писательству в свободное время.
Ты не нервничаешь. Ты в предвкушении.
Но сколько бы раз я ни повторяла себе это, беспокойство не проходило.
Что-то изменилось вчера, в этом маршрутном такси, когда мы ехали по улицам Барбадоса в сторону рыбного рынка. Среди оглушительных ударов музыки сока и торопливо сделанных поворотов...
Мы соприкоснулись.
И это каким-то образом превратило Филиппа из простого человека, с которым я неожиданно развлекаюсь во время отпуска, в настоящего мужчину с большой буквы «М». Такого мужчину, о котором я не позволяла себе думать с тех пор, как закончилась моя помолвка.
Не то чтобы он воспринимал меня как женщину с большой буквы «Ж». А если и видит, то это что-то новое, и это может даже противоречить его собственным инстинктам. Ты одна из самых странных женщин, которых я когда-либо встречал, - сказал он во время нашего полуночного купания в бассейне. Это точно не может быть рецептом привлекательности.
Но хочу ли я, чтобы он испытывал ко мне влечение? Этот вопрос вызывает очередной всплеск нервов в моем организме. Это поставит крест на всем этом проекте "наслаждаться не медовым месяцем".
— Привет, — говорит чей-то голос.
Я вздрагиваю.
— О. Привет!
Филипп надвигает солнцезащитные очки и встает рядом со мной на причале.
— Ты мечтаешь?
— Да. Я часто так делаю, — говорю я, как полная идиотка. Я ни разу не задумывалась о своих привычках мечтать.
Но он кивает, как будто в этом есть смысл. Его глаза встречаются с моими, и, хотя он не улыбается, в его взгляде что-то есть. Что-то, что говорит о переполненном маршрутном такси и его руках на моем теле.
— Привет, — говорю я снова.
Его губы изгибаются.
— И снова здравствуй, Иден.
— Думаю, лодка уже здесь. Это та белая лодка с огромным двигателем? Твой организатор медового месяца не пожалел средств, не так ли?
Он опускает солнцезащитные очки, скрывая глаза от посторонних глаз.
— Ее специально попросили этого не делать.
— О, — говорю я.
Он направляется к лодке, а я следую за ним с пляжной сумкой на плече.
— Значит, работа адвоката так хорошо оплачивается? Наверное, я выбрала не ту профессию.
Он пожимает плечами.
— Платят хорошо, если ты отличный адвокат.
— Ну, извини меня, — говорю я с улыбкой. — Ты уверен, что на этой яхте хватит места для всех нас? Ты, я и твое эго?
Он хихикает. Звук теплый, и нервы возвращаются, переворачивая мой желудок.
— Будет тесновато, — говорит он, — но, думаю, мы справимся.
Наш гид проводит нас на борт лодки, которая явно была построена для скорости и комфорта. Я надежно укладываю свою сумку в маленькой каюте под палубой и поднимаюсь обратно.
Филипп уже там, сидит на скамейке. Его телефона нигде нет. В солнечном свете я вижу слабый намек на тень от пяти часов. Должно быть, он не брился сегодня утром.
Я смотрю на него несколько секунд.
— Эй, — говорит он и поднимает глаза. — Как...
Я не вижу его глаз за темными солнцезащитными очками. Но я замечаю наклон его подбородка, и мои щеки вспыхивают, когда я понимаю, что он смотрит на мое бикини.
Он проводит рукой по челюсти.
— У тебя сегодня был хороший день?
— Да, — говорю я. Я сажусь рядом с ним на сиденье и плотно натягиваю кепку на голову. На ней дурацкая надпись - шутка, которой я поделилась с Бекки и Синди в колледже. — Я провела утро на пляже.
— Я вижу, — говорит он и кивает в сторону моего плеча.
Я опускаю взгляд.
— О. Да, я немного раскраснелась, не так ли?
— Да, это так. Болит?
— Нет, во всяком случае, пока. Я изо всех сил старалась намазать спину солнцезащитным кремом, но это... трудно, знаешь ли. Я не собиралась просить персонал о помощи.
— Уверен, они бы тебе помогли, — пробормотал он.
— Может быть, — говорю я, — а может, меня бы выгнали за сексуальные домогательства к сотрудникам курорта.
— Ну, мы не можем этого допустить. Хотя я бы внес за тебя залог из тюрьмы.
— О, это мне напомнило. Я хотела спросить тебя кое о чем вчера, но вспомнила об этом после того, как мы вернулись из Ойстинса.
Его бровь приподнимается.
— Правда?
— Да. Ты когда-нибудь работал с преступниками?
Он на мгновение замолкает, а потом смеется, тихо и глубоко.
— Нет, я корпоративный адвокат, Иден. Я не занимаюсь судебным преследованием и не встречаюсь с преступниками.
— О, точно.
— Знаешь, это еще никогда не разочаровывало женщин.
— Я, наверное, странная. Я слушаю довольно много подкастов о настоящих преступлениях, — говорю я.
«Довольно много» звучит более здраво, чем все остальные.
— А, — говорит он. — Моя сестра тоже так делает. Что это с женщинами и настоящими преступлениями?
— У меня есть теория, — говорю я.
Под палубой ревет мотор лодки. Мы начинаем отходить от причала. По мере того как мы удаляемся от берега, массивная архитектура «Зимнего курорта» становится все меньше. Она так утопает в зелени, что почти растворяется в окружающем ландшафте.
Филипп откидывается на спинку сиденья, его поза становится более расслабленной, и он вытягивает свои длинные ноги.
— Расскажи мне.
— Я думаю, женщин привлекают настоящие преступления, потому что они позволяют нам исследовать темную сторону человеческой натуры с безопасного расстояния. Это как головоломка, в решении которой мы можем принять участие. — Я наклонила голову. — Я также слышала, что некоторые могут почувствовать себя сильнее, как ни странно, поскольку женщины чаще всего становятся жертвами в этих историях. Как будто слушать настоящие преступления - это почти обучение, на подсознательном уровне.
Он нахмурился.
— Черт, как мрачно.
Его откровенный тон заставляет меня усмехнуться.
— Да. Не уверена, что лично мне они нравятся именно поэтому. Я нахожу настоящие преступления увлекательными и интересными одновременно, и мне нравятся те, которые раскрываются. Такое ощущение, что я слушаю, как вершится правосудие, понимаешь?
— Верно, — говорит он. — Может быть, это аналог парней, которые любят смотреть документальные фильмы о Второй мировой войне.
— Знаешь что, возможно, это именно так.
— Моя сестра говорит, что подкасты про настоящие преступления помогают ей заснуть. Наверное, она психопатка, — говорит он и качает головой. — Я давно это подозревал.
— Правда?