В отсутствие моего неуловимого спутника я пообщалась с милой парой средних лет из Манчестера. Они приехали посмотреть турнир по крикету, что потребовало глубокого погружения в интернет на тему крикета, а затем уточнения поискового запроса на спорт после того, как я получила фотографии насекомых.
Я встаю с дивана. Может быть, мне стоит проверить снаружи, вдруг он решил подождать там.
В этот момент большие деревянные двери в холл открываются, и входит Филипп. На нем коричневые шорты, голубая льняная рубашка и хмурый взгляд.
— А вот и ты, — говорит он.
Я улыбаюсь.
— Привет.
— Я ждал.
— О, ты ждал? Где?
— Перед вестибюлем.
— Боже, прости, — говорю я. — Но ты же сказал встретить тебя в вестибюле?
— Нет, перед ним. Пойдем, — говорит он и поворачивается, чтобы идти обратно к парковке. Мужчина со вчерашней прогулки на лодке кажется мне далеким.
Нахмурившись, я следую за ним.
— Это было недоразумение. Мы опоздали всего на десять минут.
— Да, — бормочет он и проводит рукой по своим темным волосам. Они мокрые на концах, как будто он только что принял душ. От него, как от облака, исходит мрачное настроение.
— Ты сказал, чтобы я ждала тебя в холле, — тихо говорю я. — Мне жаль, что мы опоздали, но я не позволю этому испортить наш день. А ты?
Он открывает дверь машины и не отвечает. Как будто он снова вернулся к своему дурацкому настроению, а мне это не нравится. Мне и своего дерьма хватает.
— Потому что если так, то я бы предпочла не ехать, — говорю я. — Хотя спасибо.
Его рука на моей руке останавливает меня.
— Подожди. Я не должен был... Я не позволю этому испортить день.
— Ты уверен?
— Да. Я не должен был срываться на тебе. — Его челюсть работает, всего один раз. — Прости, Иден. Просто день и так был долгим.
— Ну ладно. Давай попробуем сделать его остаток хорошим.
Он кивает и опускает руку на бок. Но выражение его лица не меняется, и серьезные черты остаются вытравленными в красивом лице.
Я сажусь на заднее сиденье машины. Пока что в этой поездке было очень мало лежания на пляже без дела и чертовски много риска. Оглядываясь на последние несколько лет и наши отношения с Калебом, можно сказать, что мы рисковали очень мало. Может быть, если бы мы больше рисковали вместе, он не стал бы искать что-то новое.
Я слышу, как Бекки мысленно порицает меня за эти мысли. Она не любит говорить о причинах поступков Калеба и Синди. В каком-то смысле она даже злее меня, потому что у нее нет задетых чувств, чтобы умерить ярость. Не то, что я, которой требовались объяснения. Вначале я жаждала только этого.
Просто скажи мне, почему. Почему, почему, почему?
Разумеется, никаких "почему" не было. Ни подходящих объяснений, ни оправданий, которые я могла бы принять.
Рядом со мной в машине Филипп молчит. Он смотрит в окно. Я удивляюсь его мрачному настроению. Он должен был отправиться в эту поездку со своей невестой или, скорее, женой после свадьбы, так что если они расстались прямо перед этим... о чем он думает и что чувствует?
Такси везет нас по изменчивому ландшафту Барбадоса. В сторону от главной дороги с отелями и ресторанами и вглубь острова. Мы проезжаем мимо поля для гольфа и попадаем на поля сахарного тростника, простирающиеся до самого горизонта.
Во время этой удивительной поездки я совсем забываю о человеке рядом со мной и его ужасном настроении.
Я нахожусь в чужой стране, с новыми достопримечательностями, культурой и историей, которые мне предстоит изучить, и мои глаза прикованы к проплывающим мимо пейзажам. Музыка на радио в машине переключается на бодрую песню в стиле сока, и я не могу остановить широкую улыбку, растянувшуюся на моем лице.
Водитель въезжает на красивую подъездную дорожку, ведущую к большому каменному особняку. На дубовых бочках у входа гордо красуется название компании, производящей ром.
Нас встречает улыбающаяся молодая женщина с длинными черными косами, ниспадающими по спине замысловатым узором.
— Мистер и миссис Мейер, — говорит она. — Меня зовут Анжела, и сегодня я буду вашим гидом. Я рада приветствовать вас в этом поместье. Мы начнем с осмотра территории, а затем отправимся на спиртоварню. Как вам это?
Мы с Филиппом киваем, никто из нас не поправляет ее. Конечно, эта экскурсия предназначалась для Филиппа и его невесты. Я смотрю на него краем глаза, пока мы следуем за хозяйкой. Сейчас он выглядит более расслабленным, чем в машине, но в его выражении лица все еще есть что-то неразборчивое.
— Итак? — спрашивает наш гид через плечо. — Что вы знаете об истории рома?
Оказывается, не так уж много. Кажется, она в восторге от этого и начинает рассказывать, пока мы идем по красивой территории. Она выводит нас на площадку у огромного поля сахарного тростника, дает попробовать сырой сахарный тростник и вплетает в рассказ историю поместья.
Наконец, спасаясь от палящего солнца, мы заходим в большое здание, где находится спиртоварня.
— Уже лучше? — шепчу я Филиппу, когда мы останавливаемся перед огромным стальным ваттом с дистиллированным спиртом.
Он смотрит на меня косо, его глаза сужаются. Может, ему нужны разъяснения?
— Твое плохое настроение? — добавляю я.
Он молчит долгое время, настолько долгое, что я думаю, будет ли он вообще отвечать. Но потом его плечо толкает мое.
— Мне лучше. Но я с нетерпением жду дегустации.
Я хихикаю, но останавливаюсь, когда наш гид приглашает нас пройти дальше. Я делаю как можно больше фотографий. На этот раз Филипп не спрашивает, просто протягивает руку за моим телефоном, и я позирую перед гигантской медной ванной.
Мы видим бочки, узнаем о различных винтажах, процессах ферментации и выдержки. Филипп задает несколько подробных вопросов о методах дистилляции, скрестив руки на груди.
Я не могу удержаться, чтобы не прокомментировать это.
— Если бы я не знала лучше, — говорю я ему, пока мы идем обратно к главному сектору, — я бы подумала, что в школе ты тоже был любимчиком учителей.
На нем солнцезащитные очки, и я не вижу его глаз, но улыбка кривит его губы.
— Однажды я был олимпиадником.
Мой рот открывается.
— Правда?
— Я же говорил, что я конкурентоспособный, — говорит он, и в его голосе звучит шутливое высокомерие. Это заставляет меня улыбнуться.
Наш гид высаживает нас на палубе главного дома, откуда открывается вид на прекрасный сад с местными растениями. Она передает нас бармену и гиду по дегустации Райану, который вручает нам четыре бокала с ромом, каждый из которых отличается по вкусу.
И это не маленькие стаканы.
Я следую указаниям Райана, осторожно пробуя один за другим. Алкоголь обжигает горло, и к концу голова приобретает легкую ватность.
— Эти порции слишком большие, — говорю я Райану. У него аккуратно подстриженные волосы и смуглая кожа, компенсирующая пару светлых глаз за очками в проволочной оправе. Судя по тому, как он объясняет вкусовой профиль каждого сорта, это не просто его работа, а его страсть.
— Они баханского размера, — говорит он с усмешкой. — Я использую ром во всем. В тортиках, печеньках, маринаде для барбекю, картофельном салате. Однажды я даже использовал его в хлопьях.
— Правда?
— О да. Правда, молоко сворачивается. Это, пожалуй, одна из немногих вещей, которые не улучшаются от рома.