Я постукиваю по его ноге своей.
— Скажи это.
— Откуда ты знаешь, что я вообще собирался что-то сказать?
— Я просто знаю.
Он проводит рукой по волосам.
— Я просто подумал, что я бы тебе не понравился, если бы мы встретились в Штатах.
— Знаешь что? Мне очень трудно в это поверить.
— Это правда, — говорит он.
— Ну, если бы мы встретились дома, ты бы и глазом на меня не моргнул, так что, думаю, мы квиты.
Он нахмуривает брови.
— И что это значит?
Я делаю длинный глоток своего напитка. На вкус он напоминает кофе, подожженный на огне.
— Это не имеет значения, — говорю я. — Но я думаю, это значит, что хорошо, что мы встретились на Барбадосе. Как наши отдыхающие "я".
— Угу. Хотя я могу себе представить - тебе холодно, — говорит он, глядя на мои руки. Мурашки бегут по моей коже.
— Немного. Все в порядке.
Он ставит свою чашку на песок и снимает тонкую куртку. Я вижу мускулистую спину, когда его футболка немного поднимается.
— Вот, — говорит он.
Мои пальцы впиваются в мягкий материал, согретый теплом его тела.
— Тебе не будет холодно?
— Нет. Я - мой отдыхающий "я", — говорит он и опирается на руку позади нас. — А мое отдыхающее "я" отлично справляется с гомеостазом.
Я смотрю на него.
— Что? — спрашивает он.
— Ничего, — говорю я. — Ты очень забавный. Просто ты этого не замечаешь.
Он фыркает.
— Почти мою жертву и надень куртку, Иден.
Я накидываю ее на себя. Он пахнет им, мылом, теплой кожей и мужчиной. Интересно, почему мужские ароматы часто описывают в заумных предложениях, как росистое утро или мускусная сосна, хотя они никогда так не пахнут. Они пахнут гораздо лучше.
— Что-то не так?
Я перестаю принюхиваться.
— Нет. Оно теплое. И, эм, очень приятная ткань.
— Хорошо, — говорит он. В его голосе звучит веселье. — Значит, мы можем провести здесь всю ночь, ожидая появления черепах?
— Технически да, я думаю. Но это небольшая жертва.
— Черепахи вылуплялись без нашего участия на протяжении веков, — говорит он. — Я уверен, что они будут вылупляться и в следующем столетии.
— Сейчас им угрожают самые разные вещи, в большинстве своем созданные людьми. Мы - самая большая угроза из всех.
Он приподнимает бровь, и ямочка снова появляется.
— Это звучит немного самовлюбленно. Мы не самый лучший вид, знаешь ли.
— Я это знаю, поэтому мы здесь, чтобы защищать их. Да ладно, ты просто противоречишь сам себе. — Я обхватываю рукой его запястье, лежащее на колене. Его кожа горячая и твердая на ощупь. Он весь из костей и мышц. — Скажи мне, что ты не развлекаешься.
— Сидя на песчаном пляже в полночь, — говорит он. Но его глаза смягчились в уголках.
Моя рука остается на его запястье.
— Да. Ты мог бы сейчас заниматься и худшими вещами. Подумай о всех юридических бумагах, которые ты мог бы заполнять на работе.
— Угу.
— Все молотки, которые ты мог бы использовать.
— Я не судья, Иден.
— Все дела, которые ты мог бы вести в суде. Разве это не намного лучше?
— Все равно это не то, чем я занимаюсь большую часть дня, — говорит он, — но я понимаю твою точку зрения. А как насчет тебя? Ты скучаешь по тому, как отчитываешь маленьких непослушных детей за то, что они бегают с ножницами?
— Этого почти никогда не случается.
— Почти - не значит никогда.
— Нет, — говорю я с усмешкой, - это не так.
Глаза Филиппа ненадолго опускаются к моим губам. Мое дыхание становится поверхностным, нервы приятно вспыхивают в животе.
— Мы могли бы заняться чем-нибудь, чтобы скоротать время, — говорю я.
— Хм. Есть идеи? — Он ближе, чем когда мы садились. Я переместилась? Или он?
— Эм, здесь много песка. Мы могли бы построить замок из песка?
— Могли бы, — говорит он. — Но я не делал этого уже двадцать лет.
— Мы, наверное, и черепах растревожим.
— Да, и мы не можем этого допустить, — говорит он.
— Нет. Сохранение природы - это... важно.
— Угу. — Он достаточно близко, чтобы я почувствовала его теплый выдох на своей щеке. — Оставаться на месте - более безопасный вариант.
— Да. Намного.
Проходит секунда, потом другая, манящая близость. Почти перед тем, как это станет уверенностью, когда предвкушение физически давит мне на грудь.
Затем наши губы соприкасаются.
Я чувствую вкус свежего кофе и рома, и я закрываю глаза от этой близости. Это чуждо и не совсем правильно, но потом он наклоняет голову, и внезапно мы совпадаем друг другу. Его губы уверенно двигаются по моим.
Как будто он уже думал о том, чтобы поцеловать меня раньше.
Энергия током пробегает по моему позвоночнику, а шум волн и разговоры других добровольцев стихают.
Моя рука находит его плечо, как раз там, где оно сходится с шеей.
— Иди сюда, — хрипло говорит он и поворачивается ко мне лицом. Рука вокруг моей талии притягивает меня ближе, и мы снова целуемся. Теперь его грудь прижимается к моей еще лучше.
Он проводит рукой по моей спине, и я вздрагиваю от слишком легкого, дразнящего прикосновения. Мои нервы наэлектризованы, а кожа слишком тонкая, как будто я слишком сильно ощущаю мир.
Его язык проводит по моей нижней губе, а затем и по языку, и поцелуй становится еще глубже. Я слышу, как бьется мое сердце в ушах.
Конечно, он хорош в этом.
Его рука проводит по моей щеке и оседает в волосах, удерживая мое лицо в неподвижности. И если ему можно прикасаться, то и мне тоже, и моя рука перемещается с его шеи на волосы.
Короткие пряди густые и слегка огрубевшие от моря и солнца, и я перебираю их пальцами. Мои ногти случайно царапают его кожу головы.
Он стонет мне в рот, и от этого звука у меня в животе что-то сжимается.
— Черт, Иден, — бормочет он мне в губы. Рука на моей спине притягивает меня ближе. — Если бы я знал...
Я хихикаю и снова прижимаюсь к его губам. Я не закончила. Не покончила с теплом, близостью, нежеланием думать.
Резкий звонок рядом делает невозможным размышления.
— Началось! Появляются первые черепахи!
С другого конца пляжа до нас доносятся возбужденные возгласы.
— Всем смотреть в оба! Никаких собак! Никаких мангустов!
— Мангусты, — шепчу я в губы Филиппа.
Он тихонько хихикает и откидывается назад, его глаза встречаются с моими. От его взгляда у меня пересыхает в горле.
— Да. Время шоу, Иден.
Я поднимаюсь на шаткие ноги. Он следует моему примеру и встает рядом со мной. Но он не так обеспокоен, как кажется. Он прочищает горло и проводит рукой по волосам, прежде чем присоединиться ко мне у ближайшего гнезда.
Черепаха пробивается сквозь просачивающийся песок. Это крошечное существо, совершенная миниатюрная копия больших черепах, которых мы видели в море всего несколько дней назад.
Начинается новая жизнь.
14
Было много вещей, которые я надеялась или ожидала сделать в свой не медовый месяц. Увидеть, как вылупляются черепашки и отправляются в океан, определенно было одним из них. Но поцеловать туриста под звездами?
Ну, поцеловать туриста можно где угодно, тем более на залитом лунным светом пляже. За три месяца, прошедшие с тех пор, как мы с Калебом расстались, я ни разу не задумывалась о свиданиях.