— Это хорошо, — говорит он.
Я подгибаю ноги под себя.
— Честно?
— Честно, — говорит он. Его лицо сосредоточенно хмурится, что я уже успела полюбить.
Он читает первые десять глав моей незавершенной работы. Кроме Бекки, я никому не показывала свои произведения с тех пор, как вышел "Один роковой шаг" и разошелся тиражом двести семь экземпляров. В общей сложности.
— По-моему, это лучше, чем "Один роковой шаг", — говорит он.
О, он читал и ее. Он купил ее, даже когда я сказала, что дам ему экземпляр бесплатно. И когда он вернулся на следующие выходные из Сиэтла, он уже прочитал ее от корки до корки.
— Ладно, ты просто так говоришь, — говорю я.
— Нет, я серьезно. У нее действительно сильное начало. И, — говорит он, глядя на меня, — мне очень нравится этот загадочный бизнесмен.
Я хихикаю.
— Правда?
— Да.
— Ну, скоро его начнут подозревать в убийстве.
— Но наша бесстрашная героиня, которая, кстати, влюбилась в него по уши, спасет положение.
— Да. Еще примерно через двести страниц. — Я подворачиваю длинные рукава своей рубашки. Его рубашки, правда. Это единственное, что на мне надето.
Сегодня пятница, и он приехал несколько часов назад, чтобы провести здесь выходные. Со мной. В моем доме. В Пайнкресте. Мы ели еду на вынос, потом занимались сексом на моем диване, а теперь он читает мою рукопись.
Я не могу в это поверить. Что я живу такой жизнью, что он здесь, и что счастье поселилось в моей груди.
Он постукивает пальцами по боку моего ноутбука.
— Позже у меня могут появиться заметки о судебном процессе. О расследовании, а также о том, какие законы действуют в отношении иностранного гражданина, убитого за границей.
— Переложи все на меня, — говорю я. — Ты можешь быть моим консультантом по вымышленным уголовным делам.
— А я попаду в благодарности?
— Может быть, — говорю я.
Он качает головой.
— Забудь об этом. Я хочу в посвящение.
Я смеюсь.
— Ты становишься жадным.
— Да, — говорит он и откладывает ноутбук. Он смотрит на меня через всю комнату с безудержным вожделением. — Я думал, это уже очевидно.
Я хихикаю, вытягивая перед собой голые ноги, и мне нравится, как его глаза опускаются вниз.
— Да, я заметила.
— Тогда почему ты там?
Я встаю с кресла и обхожу журнальный столик, опускаясь на диван рядом с ним. Он поднимает мои ноги и перекидывает их себе на колени.
— Намного лучше, — говорит он. У него снова отросла щетина. Мне нравится, как она выглядит, грубовато на фоне его рубашек и костюмов.
Я опираюсь на подушку.
— Мне нравится, когда ты здесь.
— Мне тоже нравится, когда я здесь, — говорит он и кладет большую руку на внешнюю сторону моего бедра. Его кожа теплая на моей.
— Хочешь встретиться с кем-нибудь из моих друзей в воскресенье?
— Да, — говорит он. — С кем?
— Бекки. Она родила дочь в тот же день, когда ты появился, помнишь?
— Помню, — говорит он. — Твоя крестница.
Я киваю. Малышке Райли всего три недели и четыре дня, но она уже самый симпатичный ребенок. Я не часто видела ее и ее мать: только чтобы вернуть Зигги, а потом завезти несколько порций еды и большой пакет продуктов в течение первой недели. Бекки - та самая, которая хочет встретиться в это воскресенье, чтобы не спеша прогуляться по парку. А под "медленно", как она написала в своем сообщении, я подразумеваю "в темпе улитки".
— Да. Она пойдет с нами, — говорю я.
— Уверена, что Бекки не будет возражать, если я останусь у нее ночевать?
— Уверена. Она очень хочет с тобой познакомиться.
— А, — говорит Филипп. — Это будет тест. Мне стоит бояться?
Я ухмыляюсь ему.
— Не волнуйся, ты пройдешь его с блеском.
Его большой палец начинает медленно водить по моему обнаженному бедру.
— Ты рассказывала мне, как она поощряла тебя на Барбадосе, чтобы ты пошла на это со мной. Я должен ее отблагодарить.
— М-м-м, наверное, — говорю я. Его темно-каштановые волосы взъерошены, а в глазах пляшет то же счастье, что и у меня.
Я не могу поверить, что он здесь... и что он мой.
Его глаза сужаются.
— Ты снова так смотришь на меня.
— Как? — спрашиваю я, но тоже улыбаюсь.
Его пальцы нежно впиваются в мою плоть.
— Ты точно знаешь, как... как раньше.
Да. И мы оба знаем, что произошло тогда, после еды на вынос, прямо здесь, на этом самом диване.
— Упс, — говорю я.
Он проводит рукой по моему бедру и под моей рубашкой, его рубашкой, по моему голому бедру.
— Ты не надела трусики.
Я придвигаюсь ближе, но не раздвигаю ноги. От его прикосновения по моему телу пробегают мурашки.
— Нет, — говорю я. — Но мне кое-что интересно.
— Расскажи мне, — говорит он.
— Что сказала твоя семья? О том, что ты согласился на эту трехмесячную работу здесь?
Его рука замирает на моем бедре, его ладонь упирается прямо в верхнюю часть бедра. Всего в нескольких дюймах.
— Иден, — говорит он.
Я одариваю его невинной улыбкой.
— Ну же, мне действительно интересно.
— Они были удивлены, — говорит он и откидывается на спинку дивана. — Но, думаю, после того как они подумали, им стало понятно, что я могу захотеть сменить обстановку. Знаешь, после всего.
— Я понимаю, — говорю я. — Мои родители почти ожидали, что я уеду после всей этой истории с Калебом и Синди.
— Держу пари, они рады, что ты этого не сделала, — говорит он, и я киваю. Мы с родителями близки. Они еще не знакомы с Филлипом, но определенно слышали о нем.
Его пальцы выстукивают медленный ритм по моему бедру.
— Тесс все время заставляла меня рассказать ей, почему я переезжаю.
— Правда?
— Да. Она как ищейка, когда чует секрет.
Я придвинулась ближе к нему, приподняв бедра.
— А ты? Рассказал ей?
Филипп ухмыляется.
— Да. В конце концов.
— О.
— Сначала она удивилась, а потом приняла это. Когда меньше всего этого ждешь, - сказала она, - тогда и находишь.
У меня перехватило дыхание.
— Да. Должна сказать, я не ожидала встретить тебя во время своего медового месяца.
Он хихикает.
— Я тоже не ожидал, детка.
— Но я рада, что встретила.
— Я тоже, — мягко говорит он. Его рука проводит по моему животу, но не опускается ниже. Я снова наклоняю бедра вверх. — Прикоснись ко мне, — говорю я.
Он хихикает.
— Босс, не так ли?
— Я к этому иду, — говорю я, и это правда. С Филиппом нет ничего запретного. Ни одной темы для разговора, ни одной шутки, ничего, что я могла бы захотеть исследовать. Он готов на все это, отдавая так же, как и я. Такой свободы я никогда не испытывала.
Он расстегивает пуговицу на рубашке, обнажая меня полностью. Я наблюдаю за ним, а он - за мной. Воздух на моей коже прохладный, но его взгляд горячий.
Пятницы обычно проходят именно так. Он приезжает в город после рабочей недели, и мы празднуем начало выходных именно так. Дома, предаваясь наслаждению друг другом.
Затем мы проводим субботы и воскресенья, исследуя окрестности, ходим за продуктами или смотрим фильмы.
После каждого уик-энда я с еще большим нетерпением жду следующего. Для него.
Пальцы Филиппа начинают дразнить и поглаживать меня, как раз там, где мне нужно, и мои глаза полузакрываются. В моем теле все еще сохраняются остатки прежнего удовольствия, я чувствительна, и не сразу мое дыхание учащается.