Петер Сьёстедт
КАК ПСИХОДЕЛИКИ ПОВЛИЯЛИ НА ФИЛОСОФИЮ
(статья с портала авторских переводов зарубежной прессы Newочём)
Автор: Петер Сьёстедт (www.philosopher.eu).
Оригинал: High Existance (The Psychedelic Influence on Philosophy).
Перевели: Илья Силаев, Наташа Очкова, Влада Ольшанская, Денис Чуйко, Юрий Гаевский и Артём Слободчиков.
Редактировали: Анна Небольсина, Роман Вшивцев, Артём Слободчиков и Сергей Разумов.
Платон (427–347 гг. до н. э.)
Начнем со смелого предположения. Причиной возникновения западной философской традиции был прием психоделиков: философия Платона была навеяна употреблением галлюциногенов, а западная философия возникла на основе идей Платона. Британский философ Альфред Норт Уайтхед (1861–1947) известен следующим тезисом:
Наиболее правдоподобная общая характеристика европейской философской традиции состоит в том, что она представляет собой серию примечаний к Платону1
Платон, возможно, наиболее известен своими аргументами в пользу существования души и бесконечного мира идей («эйдосов», которые существуют вне пространства и времени). Эта пара трансцендентных понятий впервые появилась в его диалоге «Федон», также известном как «Учение о душе». Его вступление содержит следующие слова:
Да, ибо, как говорят те, кто сведущ в таинствах, «много тирсоносцев, да мало вакхантов», и «вакханты» здесь, на мой взгляд, не кто иной, как только истинные философы. Одним из них старался стать и я — всю жизнь, всеми силами, ничего не упуская. Верно ли я старался и чего мы достигли, мы узнаем точно, если то будет угодно богу, когда придем в Аид. Ждать осталось недолго, сколько я понимаю…2
(Перевод С. П. Маркиша)
К Дионису, богу опьянения, мы вернемся позже, а сейчас нам стоит отметить стремление Платона быть среди философов мистерий. Это были регулярно устраиваемые в Древней Греции мероприятия, наиболее официальными и известными из которых были Элевсинские мистерии, в которых Платон принимал участие. Они проходили в Элевсине, располагавшемся в 20 км от Афин.
Там, в храме Деметры, участники выпивали настойку — кикеон — в составе которой были ячмень, мята и вода. Многие убеждены, что кикеон содержал также и психотропный ингредиент. Ведутся широкие споры о том, что это было за вещество, но мало кто сомневается в его галлюциногенности.
Доктор Альберт Хофман, создатель ЛСД, отмечал, что тот ингредиент мог происходить из паразита ячменя, спорыньи, из которого было выделено ЛСД. Он писал:
[Мы] предполагаем, что ячмень [растущий на Рарийской равнине] был источником спорыньи, содержащей […] растворимые галлюциногенные алкалоиды. Знаменитая Рарийская равнина располагалась неподалеку от Элевсина. Это и впрямь могло привести к выбору Элевсина в качестве места для храма Деметры…3
В затемненном храме участники должны были воскликнуть: «Я постился, я пил кикеон». Что же происходило после этого, как и указывает название мероприятия, — тайна, но в диалоге «Федр» Платон дает описание:
Мы вместе со счастливым сонмом видели блаженное зрелище, одни — следуя за Зевсом, а другие — за кем-нибудь другим из богов, и приобщались к таинствам, которые можно по праву назвать самыми блаженными с и которые мы совершали […] Допущенные к видениям непорочным, простым, неколебимым и счастливым, мы созерцали их в свете чистом, чистые сами и еще не отмеченные, словно надгробием, той оболочкой, которую мы теперь называем телом и которую не можем сбросить, как улитка — свой домик4
(Перевод А. Н. Егунова)
Таким образом, весьма вероятно, что психоделики вдохновили появление идеи дуализма тела и души на Западе, не только в философии, но и в религии: влияние Платона на христианство было существенно, Ницше даже заявлял, что «христианство было платонизмом для народа».5 Вне зависимости от обоснованности аргументов Платона, его суждения оказали влияние на нашу культуру и просветили нас. Платон прошел через темную пещеру, чтобы узреть свет; этот солнечный луч философии, науки и разума был обусловлен психоделическим опытом.
Так или иначе, с христианским милитаризмом пришли темные тучи, затмившие собой солнце. В 392 г. н. э. Элевсинские храмы были закрыты по указу римского императора Феодосия I, бывшего христианином. С этого начинаются Темные века, и сияние светской мысли возвратится лишь в эпоху Ренессанса, и, затем, Просвещения. Философ Иммануил Кант (1724–1804) вспоминает забытую идею в своем антихристианском эссе «Что такое просвещение?», написанном в 1784 году. Помимо этого, Кант написал книгу об ученом и мистике Эммануиле Сведенборге (1688–1772). Сам Кант, как мы полагаем, не испытывал в своей жизни мистического опыта, чего не скажешь о его последователе.
Томас де Квинси (1785–1859 гг.)
Томас де Квинси, опубликовав ряд статей о трансцендентальном идеализме, стал одним из первых англичан, прокомментировавших труды Канта. Все же, де Квинси прежде всего известен как автор вышедшей в 1821 году книги «Исповедь англичанина, употребляющего опиум». В ней он описывает психоделический эффект от вещества, полученного из мака, которое он впервые попробовал как болеутоляющее:
О верный и праведный опиум! […] Ты, силой воображения строящий из ничего города и замки […] затмевающие великолепие Вавилона […] ты, держащий ключи от Райских ворот, о, справедливый, нежный и могущественный опиум!
Де Квинси заявлял о своей любви к трем философам: Платону, Канту и Шеллингу. Кант говорил о существовании реальности — ноумена — за пределами нашего восприятия, которая поэтому недоступна нам, простым смертным6. Однако Шеллинг, будучи приверженцем кантианства, считал, что на самом деле познание ноумены в какой-то мере возможно7; это явление он назвал интеллектуальной интуицией. Верил ли де Квинси в эту романтичную теорию, остается загадкой.
Мог ли опиум дать хотя бы мельком прикоснуться к ноумену или это было лишь несбыточной мечтой? Хотя де Квинси никогда и не признавал то, что с опиумом ему доступны все реальности, он говорил, что наркотик дает ему возможность окунуться в свое прошлое.
Малейшие происшествия из детства, забытые случаи более позднего времени, — все они часто оживали у меня перед глазами. Я был уверен в том, что нет такого понятие как абсолютное забвение, все, что когда-либо отпечаталось в памяти, нерушимо…8
Позднее вопрос о нерушимости воспоминаний стал передовым в трудах французского философа Анри Бергсона9, к чьей философии обращался, как мы позднее увидим, и такой известный психонавт как Олдос Хаксли.