В 1905 году в своей статье «Остроумие и его отношение к бессознательному» Фрейд использует слово «эмпатия» для обозначения понимания, возникающего у двух людей, обменивающихся шуткой. В другой, более поздней работе Фрейд пишет об эмпатии между терапевтом и клиентом: «Мы учитываем психическое состояние пациента, ставим себя в это состояние и стараемся понять его, сравнивая его со своим собственным». Здесь уже есть стадии процесса: переход от себя к другому и возвращение к себе – отметим этот факт как очень важный. Ученик Фрейда Шандор Ференци в своей статье «Гибкость психоаналитической техники» (1928) указывает на то, что именно эмпатия помогает терапевту замечать и даже предвидеть реакции пациента: «сознание терапевта колеблется между сочувствием, самонаблюдением и принятием решений». Пусть эти слова адресованы аналитику, это замечательное определение того, что происходит в каждом из нас, когда мы эмпатичны.
Центральную часть занимает эмпатия в гуманистической психологии Карла Роджерса. Для него эмпатия как способ общения – это временное и частичное «переселение» в другого, в его систему координат, что дает особую чувствительность к переживаниям собеседника. Приведем цитату: «Подозреваю, что каждый из нас знает, что такое понимание встречается крайне редко. Мы не часто чувствуем такое понимание и сами редко его выказываем. Обычно мы предлагаем вместо него совершенно другой, отличный тип понимания: “Я понимаю, что у тебя не все в порядке”, “Я понимаю, что заставляет тебя так поступать” или “У меня такие неприятности были, но я вел себя совершенно по-другому”. Это – типы понимания, которые мы обычно получаем или предлагаем другим, это – оценивающее понимание с внешней позиции. Но когда кто-то понимает, как чувствуется или видится мне, без желания анализировать или судить меня, тогда я могу ”расцветать” и ”расти” в этом климате». Здесь для нас важно, что хотя сама эмпатия и свойственна человеку, является для него нормой, так же нормально и ее временное отсутствие, прерывание, из-за которого мы «не часто чувствуем такое понимание и сами редко его выказываем».
Одним из самым известных психоаналитиков, исследовавших эмпатию, был Хайнц Кохут. Он считал эмпатию универсальной потребностью развития. Переживание младенцем эмпатического отзеркаливания заботящегося лица, по мнению Кохута, есть необходимая составляющая в развитии человеческого «я». Иными словами, без материнской эмпатии дитя может вырасти так или иначе невротичным. Позднее психология развития подтвердила некоторые предположения Кохута о роли эмпатии между матерью и младенцем.
Большой прорыв произошел в понимании эмпатии в начале 1990-х годов. Новости явились с неожиданной стороны: итальянский исследователь Джакомо Риццолатти открыл во фронтальной коре обезьян зеркальные нейроны и доказал, что принцип отзеркаливания, на котором отчасти построена эмпатия, является одним из базовых (на нейроуровне) для многих видов нашей деятельности. Тут же появилось множество эмпирических исследований эмпатии с использованием средств регистрации возбуждения зеркальных нейронных сетей, а также теоретических работ, ставящих эмпатию в центр человеческой деятельности и отношений вообще (например, книга К. Штубера «Вновь открывая эмпатию»).
Но понимания, что же такое эмпатия, не появилось и после прорыва в нейрофизиологии. Главным образом потому, что ученые никак не могут договориться о том, какие же виды реакций все-таки следует относить к эмпатии, а какие нет. Многие подчеркивают широкий спектр явлений, связанных с эмпатией: тут и аффективный опыт, и подсознательное отражение, и способность опережающих реакций, и возможность осмысления всего этого.
Разумеется, существуют и интегративные модели эмпатии, которые пытаются вместить все вышеназванное. Например, модель Марка Дэвиса, который предложил понимать под эмпатией «систему конструктов, относящуюся к ответам одного индивидуума на опыт, переживание (experience) другого». Иными словами, бесполезно спрашивать, «чувствуем» мы эмпатию, «понимаем» или «ощущаем»: это комплексный процесс, в котором одно неотделимо от другого. Поэтому – и это очень важно – эмпатию ни в коем случае нельзя сводить к своего рода технологии общения, она должна быть комплексной, все стороны должны иметься в наличии. Это очень просто, когда это есть в наличии, – и очень сложно, если пытаться это воспроизвести искусственно.
*
Мода на эмпатию в последние 20–30 лет удивительным образом сочетается с высоким уровнем нарушений эмпатии, в том числе нарушений серьезных, так сказать, грубых. В наши дни можно встретить высоко функционирующего, адаптированного к жизни человека, обладающего эмпатией близкой к нулю. Причем жизнь его идет как по маслу. Многие исследователи подчеркивают, что общество за последние десятилетия стало менее эмпатичным, чем раньше (например, об этом книга Ж. Твенджа «Эпидемия нарциссизма» и многие другие). То есть эмпатия (в каких-то нишах, сферах, областях жизни человека) перестала, видимо, быть необходимой для адаптации. Вместе с тем эмпатия действительно в человеческой природе; она (как ее проявление, так и получение) действительно необходима нам для счастья и действительно является основой нашей деятельности. Она влияет на качество жизни, на отношения, на бизнес, – и человек, понимая это, делает из эмпатии и эмоционального интеллекта некий главный приз, которого можно достичь, применяя правильную методологию. Но этот методологический бум не приводит к повсеместному распространению эмпатии. В практическом отношении воз и ныне там.