В конце концов он отложил перо, закрыл чернильницу и поднял на меня глаза — твердый взгляд, полагающийся начальнику.
— Пристав утверждает, что я должен тратить время, задавая вопросы какой-то девице с книжкой, — вздохнул он.
Я взглянула ему в лицо. Оно не было недобрым, но было явственно помечено болью, и посему я решила вести себя смирно. Повисло молчание, и на миг я почувствовала, что он готов меня отпустить. Я бросила взгляд на дверь, и он словно помедлил, но когда я вновь посмотрела на него, он уже пристально изучал мое лицо, будто я могла бы быть кем-то, кого он знал. Потом он опустил глаза на мгновение, а потом решительно упер ладонь в свой столик.
— Подойди ближе. Покажи книгу.
Я приблизилась к нему, вынула книгу из сумки и положила перед ним.
Я было собралась открыть ее, но он опередил меня, и вот уже его сильные красивые руки легко и быстро развернули книгу. Он явно умел обращаться с книгами.
— Пристав был прав, — кивнул он, — Она очень старая, буквы нацарапаны на пальмовых листах.
Я кивнула, и сердце мое екнуло.
— Как к тебе попала эта книга? — спросил он, глядя испытующе мне в лицо.
— Ее дал мне мой Учитель.
— Учитель? Какой еще Учитель?
— Тот, сударь, — сказала я, помедлив, понимая, что сейчас с легкостью
могу попасть в переделку, — тот, который… учил меня по ней.
— Учил по ней?
— Да, сударь.
— Тебя, девчонку? Сколько тебе лет?
— Семнадцать, сударь.
— И ты… ты изучала такую вот книгу?
— Да, — ответила я, поднимая голову с оттенком гордости, как сделала бы моя бабушка.
— Где?
— Дома, в Тибете.
— И Учитель твой оттуда?
— Да, сударь… или…
— Что «или»?
— Был оттуда.
— Он мертв?
— Мой Учитель… — как мог он понять это? — Мой Учитель… ушел.
— Ушел? — он уставился на меня настороженно, ощущая мое замешательство.
— Да, сударь, — сказала я нерешительно, начиная не на шутку беспокоиться.
— Отчего же ты пришла в Индию?
— Я направляюсь к Ганге, в Варанаси, чтобы продолжить обучение.
— Обучение? Ты, девчонка? У кого ты собираешься учиться?
— С Учителем, — ответила я жалобно.
— С каким Учителем? Как его имя?
— Я не знаю…
— Не знаешь? Как же ты его найдешь?
Или ее? Я задумалась, но смогла лишь покачать головой. Он вновь изучал мое лицо.
— Сколько ты уже в пути?
Я уставилась в потолок, пересчитывая месяцы.
— Год, сударь. Почти точно год.
— И что же по этому поводу думает твой муж?
— У меня… у меня нет мужа, сударь.
— Допустим. А отец?
— Отец… отец знает, что я в Индии.
— Знает, но одобряет ли? — он скривился, и все что мне оставалось, это потупиться.
Комендант вздохнул и прошелся пальцем по названию книги. Я заметила, как шевельнулись его губы, проговаривая написанные на санскрите, родном мне языке, слова. Он мог их прочесть, насколько я могла судить, но с большим трудом — только буквы.
— Тут написано «Йога Сутра», — промолвил он, — Мать всех учений по йоге.
Я кивнула.
— И ты изучила эту книгу? Хорошо ее знаешь?
Я снова кивнула.
Он внезапно выпрямился, и я снова заметила, как он скривился от боли, настолько привычный к этому, что сам он едва ли заметил свою гримасу.
— А теперь представь, каково мне все это слышать, — сказал он, — Девица твоего возраста, заявляющая, что она изучила подобную книгу, бесценную книгу, при помощи какого-то исчезнувшего учителя. Блуждающая в одиночку в чужой стране, без мужа, без разрешения отца, направляющаяся к учителю, имени которого она не знает. И, если верить приставу, без гроша в кармане.
Я кивнула. Он вполне точно обрисовал всю мою жизнь.
— И ты готова поклясться, что книга — твоя? Что ты не украла ее?
— Она моя.
Он снова вздохнул, тяжело вздохнул, и вдруг резко развернул книгу ко мне. Он перелистал несколько страниц и ткнул пальцем в одну из них.
— Вот отсюда. Читай, что тут написано. Я склонилась над столиком.
— Это из второй главы, — начала я, — и в ней говорится:
Все, что не длится вечно,
Кажется нам таковым.
Комендант опустил взгляд и какое-то время изучал прочитанное.
Когда он снова посмотрел на меня, глаза его блестели, словно он готов был расплакаться. И в голосе его прозвучал гнев и даже некое беспокойство:
— Что это значит? — требовательно спросил он.
— Это о нашей жизни, — ответила я тихонько, — О наших друзьях, семье, работе, теле. Пока они с нами, когда мы видим их, прикасаемся к ним, нам кажется, что они вечно пребудут с нами. Но они рано или поздно покидают нас.