Цели паранойяльного всегда связаны с какими-то идеями. А вот собственных идей у паранойяльной личности не так уж много, так что, повторим, приходится заимствовать их у шизоидов. Это шизоиды – генераторы идей. А паранойяльный облюбовывает три-четыре идеи шизоидного автора, цитируя со ссылками, а то и без них, а иногда трансформирует идею достаточно радикально, даже до неузнаваемости. Но почти всегда мысль асоциально мыслящего шизоида паранойяльный переводит в социально значимую плоскость, и в конце концов эта мысль приводит к каким-то социальным переменам.
Ну, например, гегелевскую триаду "тезис – антитезис – синтез" Маркс превратил в триаду "первобытный коммунизм – классовое общество – Марксов социализм-коммунизм". Ну а уж социализм надо строить, обязательно "отряхнув прах" старого мира.
И вот появляется понятие "могильщик капитализма" и т. п. Гегель тут выступает в роли шизоида, а Маркс – в роли паранойяльного. А эпилептоид с истероидными включениями Энгельс переводил Маркса "с немецкого на немецкий" для широкой публики, для "масс" (по паранойяльной терминологии).
Всем людям свойственно творческое озарение, интуитивная догадка, инсайт. Но паранойяльный свой инсайт возводит в абсолют, для него это уже и не инсайт, а Инсайт или даже ИНСАЙТ. И все теперь работает на подкрепление этого инсайта, все аргументы "за" подшиваются, все аргументы "против" выбрасываются в корзину. Он не склонен к самокритике и принятию критики его предложений со стороны, к экспериментальной проверке своих позиций. Если паранойяльный испытал инсайт, озарение, то всему конец: с позиции усмотренной им истины все другие противоречащие ей мысли отметаются как ложные, вредные для человечества. Он считает безукоризненной свою систему и все другие системы неправильными. Для него гениальность его доктрины самоясна, так же как его паранойяльным противникам ясна ее вздорность. Два паранойяльных в подобном споре напоминают двух слепоглухих, ибо они ничего не видят, ничего не слышат, кроме своей позиции. Но отнюдь не немых, поскольку, в отличие от "ничего не вижу, ничего не слышу, ничего никому не скажу", они не просто говорят, а выкрикивают свои тезисы – будь то антикатолические тезисы Лютера, тезисы Маркса о Фейербахе или "Апрельские тезисы" Ленина.
Часто паранойяльный, в отличие от психастеноида, и даже эпилептоида, и даже шизоида, разрабатывает свою систему лишь в самых общих чертах, он не сколонен продумывать "мелочи". Когда его спрашивают: "А это как ? Не будет ли здесь трудностей? – он заявляет, что это детали, а детали – не его задача. Его задача – дать генеральную линию, направление, парадигму. В то же время нередко дело именно в деталях.
Он зачастую не задумывается, а как будет, если не получится то-то или если появятся такие-то новые обстоятельства, но тем не менее добивается введения своей системы на всем предприятии, во всем городе, во всей стране, во всем мире.
Это может быть очень опасным для нашего общества и даже человечества в целом. Паранойяльные организаторы науки – атомщики, разрабатывая атомное оружие, не задумывались над тем, какую угрозу всему миру они несут, они не задумались, что атомное оружие попадет в руки паранойяльных же политиков. Эта непродуманность чревата началом конца света. Ленин, движимый с виду добрыми чувствами к народу, безответственно захватил власть, ввел государственный социализм и превратил благородную идею устранения капиталистической эксплуатации в ее противоположность. Он не продумал мелочей и не предвидел, что в результате сложится еще более жестокая система эксплуатации, да еще и ГУЛАГ в придачу. Устраивается грандиозный эксперимент сразу над множеством людей, над страной, над человечеством. А если предупреждаешь паранойяльного о возможных опасностях, он впадает в ярость.
Случается, паранойяльный берется за художественное творчество. Тут он проводит опять-таки свои идеи, иногда в достаточно прямолинейной, а то и вовсе в безвкусной манере. Вспомним "Что делать?" Чернышевского.
Не его это дело – художественное творчество. Но паранойяльный полагает, что его. И вот мы вкушаем прямодушный помпезный символизм: "Песня о Буревестнике" или "Песня о Соколе", Данко, вырывающий свое сердце, чтобы осветить путь людям. Но это все как бы ранний паранойяльный Горький. А потом, помудревший, он будет писать "Клима Самгина", эпопею русской предреволюции – и ни звука о последствиях революции. Паранойяльный человек тоже обретает опыт и глубину.