Я отодвинулась немного назад, с трепетом наблюдая, как, едва коснувшись воды, искры огня, шипя, превращались в пар.
Он подошел ко мне и схватил за плечи. По крайней мере, из его рта перестала валить огненная лава, значит, будет не так горячо. Хехе… он ведь собирается меня хорошенько взгреть?
Ярость на его лице подсказала мне, что я опять не фильтрую, что говорю.
― Где ты, Лекси?
Так и подмывало сказать: ― Прямо тут, тупица, ― но даже я не настолько глупа.
Вместо этого, я изобразила из себя бедную овечку.
― Хочешь, чтобы я выболтала тебе свои секреты?
Черт возьми, обещаю, однажды я научусь держать рот закрытым. Он уже перекинул меня через колено и занес руку над моей несчастной мокрой задницей, когда я проснулась.
― Не думай, что я забуду наказать тебя, когда найду.
Я услышала последние слова где-то вдалеке, просыпаясь от того, что шея адски затекла. Похоже, Стефан скинул меня со своего плеча, я прижалась к окну автобуса, пока он что-то усердно строчил в телефоне. Скорее всего, отчитывался Альфе. Глупые волки.
―――――――
[1] песня Бритни Спирс “Baby One More Time”.
Глава 11
“Если вы не можете сказать ничего хорошего о ком-либо, садитесь рядом со мной”.
Элис Рузвельт Лонгворт
― Что скажешь про этого?
Я посмотрела в направлении, куда указывал Стефан. Чтобы скоротать время, мы стали выдумывать истории о случайных людях.
Выбранная Стефаном жертва оказалась несчастной женщиной с весьма заметным адамовым яблоком.
― Думаю, она еще не определилась со своей половой принадлежностью. Выглядит, как неуклюжий подросток. ― Стефан шаловливо улыбнулся даме, заставив ее покраснеть.
― Прекрати, ― зашипела я.
Что за мерзкое создание.
Мой друг закатил глаза и кивнул в сторону мужчины, торопящегося на автобус на последней остановке. Высокий, худой и покрытый беспонтовыми татуировками. Он подъехал к автобусу на самокате, а потом поднял его на дыбы, чтобы запрыгнуть внутрь.
Он одарил водителя невнятным “чо-как?” и плюхнулся на первое попавшееся свободное место, прижав к себе свой самокат так, будто это его лучший друг.
― Ладно, Cher, твоя очередь. Расскажите историю этого уважаемого джентльмена.
Покусывая губу, я раздумывала над тем, что сказать.
― Хорошо, ― прошептала я. ― Подростком он профессионально гонял на самокате и участвовал в экстремальных соревнованиях, но из-за травмы карьеру пришлось прервать. Все, что у него теперь осталось, ― это самокат и воспоминания, которыми он только и живет.
― Deiu, это удручает. ― Стефан вздохнул.
Моя очередь: я указала на женщину с монобровью, он ухмыльнулся.
― Оборотень, ― лаконично пожал плечами.
― Да лааадно! ― я почти взвизгнула, ну, насколько это возможно сделать шепотом.
Хихикнув, он наклонился вперед.
― Разве ты не слышала? Все люди с монобровью ― оборотни.
Я шлепнула его по плечу и слегка толкнула.
― Засранец.
И так продолжалось всю дорогу до Калифорнии.
Я и не подозревала, какой саркастичной задницей мог при желании стать мой лучший друг.
Если честно, даже для меня было уже чересчур, когда он начал классифицировать мужчин в автобусе по шкале от “ни за что на свете” до “хватаю, не глядя” и постоянно умолял: “Отвлеки его, пока я буду засовывать его член в свой рот”.
О, Боже. Я в автобусе со шлюхой мужского пола. Нет, я, конечно же, знала об этом и раньше… но блин, так надеялась, что поездка будет спокойной. Ну, по крайней мере, было весело.
Стефан развлекал меня всю дорогу. Его телефон постоянно пищал, он читал и сразу же отвечал на сообщения.
― Эй, ты там ябедничаешь на меня или это Бэмби посылает тебе нежности?
― И то, и другое, ― засмеялся он. ― Знаешь, Cher, а ты могла бы попробовать называть его по имени. Его зовут Майк. Или даже Майкл.
Ух ты, это так мило. Когда он произнес Майкл, это прозвучало как Микель.
Стефан сокрушенно покачал головой.
― Так звучит это имя у вас.
― Не в Америке, приятель, да и вообще, спорный вопрос. Он был официально переименован в Бэмби. Я не знаю, какие у тебя с этим сложности; Бэмби достойно принял его, в отличие от некоторых.
Стефан фыркнул.
― Ты точно не вампир? Я имею в виду, ты иногда такой изнеженный и дерганный... ― я не успела закончить, потому что неожиданно нарисовались трехдюймовые когти, угрожающие вспороть мне руку. Мою здоровую руку.