― Знаешь, возможно, тебе необходимо обратиться к специалисту, потому что ты живешь в каком-то выдуманном мире, ― я хихикнула, потому что, ну знаете, мы вроде как там и были.
― Веди себя как следует, питомец, ― он шлепнул меня по голому заду и бросил на кровать. ― Настало время нам узнать друг друга получше, как считаешь?
― Насколько лучше ты хочешь узнать меня? ― спросила я.
― В библейском смысле, myshka.
Я сглотнула, прежде чем последовать своему обычному методу. Лучшая защита ― нападение.
― Что я тебе говорила по поводу всех этих кличек? Не помнишь моего имени? Что ж, по крайней мере, придерживайся одного. Я серьезно, если хочешь заинтересовать девушку, хотя бы попытайся называть ее по имени.
Дааа, на него подействовало.
Глаза порочно блеснули и он начал раздеваться. О сладкий младенец Иисус. Я зажмурилась. Даже прикрыла глаза руками. Но, звук каждого снимаемого слоя одежды был слишком завлекательным. Мне нужно бросить хоть полвзгляда. Ну, не моя вина, это все щели между пальцами.
― О, боже, ― вздохнула я. Он был произведением искусства. Рельефные мышцы, просто идеальный кадр. Моя внутренняя шлюха вышла вперед и отодвинула мою девственную часть в сторону. “Иди к мамочке большой мальчик”, ― замурлыкала она.
Потом он спустил штаны, у шлюшки перехватило дыхание и бедная Дева Мария полетела с дороги. “Сестренка, такой змее ни за что не поместиться внутри нас. Это даже порно-звезду заставит броситься спасаться бегством”.
Ох, черт, моя внутренняя шлюшка спряталась от страха. Итак, я еще раз взглянула на эту карманную гранату. Я сглотнула; “ядерная боеголовка” ― более подходящее определение.
― Эй, Шейн?
― Да, myshka, ― промурлыкал он, поглаживая себя. Мои глаза вылезли из орбит. Боже мой, он становился все больше.
― У тебя есть линейка и фотоаппарат?
Он удивленно взглянул на меня, прежде чем спросить: ― Зачем?
Потому что только что звонили из “Гиннеса”. Они хотят добавить тебя в свою книгу.
Его глаза на мгновение расширились, а затем на его лице растянулась самая широкая улыбка, какую я только видела в жизни.
― Ох, Лекси, ты чудо. Нам не нужно ничего измерять. Ты можешь сказать мне, насколько он большой, когда он найдет свой путь домой.
― Этого не произойдет, даже во сне. Я еще хочу насладиться жизнью. Я поняла, откуда берутся кривоногие люди. И причина этому ― ты!
Проигнорировав мои возражения, обнаженный Шейн залез на кровать. Медленно, на четвереньках, он пробрался вперед и устроился между моих бедер.
― Не бойся, kotyonok, у нас все пройдет идеально. И чтобы убедить тебя сильно не волноваться, есть способ сделать для тебя это намного легче.
― О, правда, и как же? ― я знаю, я была близка к этому однажды.
― Например, так, ― ответил он, и, раздвинув мои ноги, нырнул в мои девичьи части.
― Аххх… ― вскрикнула я и начала постанывать, когда его язык прикоснулся к моему клитору. ― О, боже, что ты делаешь? Блять, мне плевать, просто не останавливайся, ― простонала я, схватив его огненно-рыжие волосы и притягивая ближе.
Его пальцы вступили в игру, раздвинув складочки, раскрывая для себя. Пока работал его рот, все, что я могла ― лишь стонать и извиваться под ним. Когда он толкнулся языком в мое лоно, я чуть не свалилась с кровати. Затем он начал лизать мой клитор, прежде чем засосать его в рот. В моей голове начали взрываться фейерверки и мое тело взорвалось на миллионы кусочков.
Но как только он скользнул двумя пальцами в мое интимное место все перешло от “ух, ты” к “о, боже”!
― Оуу-оуууууу, помедленнее большой мальчик.
Его голова поднялась между ног и он выглядел слегка задумчивым. Затем он аккуратно скользнул в меня одним пальцем и мягко ударился о мою девственную плеву.
― Ты ― девственница, ― изумленно произнес он.
― Ага, ― ответила я. ― Но если ты собираешь засунуть в меня свою штуку, то придется избавиться от нее, прежде чем ты подумаешь хоть об одной попытке.
Внезапно, надо мной нависла пара сотен фунтов разъяренного дракона.
― Ты моя, ― прорычал он. Из носа начал клубиться дым. Я не шучу, дым действительно выходил из его носа. Его глаза стали красными и зубы... ну, я больше никогда снова не захочу, чтобы этот рот находился возле моих нежных частей. ― Если позволишь малышу Стефану трогать то, что принадлежит мне, ― будешь смотреть, как я медленно и мучительно убиваю его, Александрия.
О, нет, он не посмеет. Никто не смеет угрожать моему мальчику.