Джесс: Могло быть еще хуже.
Я: Насколько?
Джесс: Это могла быть ты.
Я: Я девственница.
Джесс: Никто не идеален.
Я: Хватит шутить!
Джесс: Лучше шутить, чем рыдать, согласна?
Оставьте это моей лучшей подруге – предлагать вам перспективу.
Но Джессика не знает истории мамы и папы. Истории, все еще живой для одного из них. И это не шутка. Когда я вернулась в город, я была готова поклясться, что температура понизилась на двадцать градусов. Я начала разогревать руки, чтобы изобразить, что замерзла.
Плакать – это не мое, но глаза сами по себе наполняются слезами. Черт.
Мне жаль папу, особенно теперь, когда я точно знаю, что у мамы и Марка будет настоящая семья. Мой бедный папа одинок. Он никогда не сможет вернуть маму обратно. Узнав новость о ребенке, он впадет в депрессию. Но рано или поздно я обязательно что- нибудь придумаю.
Моя идеальная жизнь рушится прямо на моих глазах.
Должна ли твоя собственная семья сводить тебя с ума? Мне нужно с кем- то поговорить об этом. Я бы хотела поговорить с моим не-парнем, но он где-то в Израиле на обучении. Никаких звонков во время обучения в лагере для новобранцев.
Я взглянула на фотографию Эйви на моем ночном столике. Он одет в армейский камуфляж, с пулеметом, перевешенным через плечо. И он улыбается. Улыбается. Как будто застрять посреди пустыни Негев во время военных учений – не такое уж и большое дело. Сейчас я скучаю по нему больше, чем по кому- либо еще. Он такой сильный – как внутри, так и снаружи. Я хочу быть похожей на него.
В своем последнем письме он писал о звездах. Ночью в пустыне Негев, когда он посмотрел вверх, небо было таким ясным, и он мог бы поклясться, что видел миллиард звезд. Эйви писал, что думал обо мне, размышляя о том, что я сейчас делаю под этими же звездами. Мое сердце просто растаяло в чесночно-масляном соусе (в который я обычно макаю пиццу), когда я прочитала его письмо. Иногда мне кажется, что у него правильный взгляд на жизнь.
А я? Я, наверное, видела миллиарды звезд, но не придавала этому большого значения.
Сев на кровать, я расстегнула рюкзак. Из него прямо на меня смотрит объявление из рубрики «Знакомства». Должно быть, я положила его туда случайно. Вытерев глаза, я сосредоточилась на газете.
Маленькая идея, словно крошечная и далекая звезда, начала зарождаться в глубине моего сознания.
Если мама и Марк могут создать свою маленькую пригородную семью, то я тоже создам свою собственную для моего папы- холостяка… прямо здесь, в городе.
В конце концов, что плохого в том, что я размещу несколько объявлений от лица папы. Может быть, как сказала Мария, он встретит свою вторую половинку.
Глава 3
Вопрос этичности №1: В Левите (11:1) Бог перечисляет, что этично, а что нет. Но нигде в целой библии не упоминается о пикантных тунцовых суши – роллах с маленькими хрустящими кусочками тэмпуры внутри.
Привлекательный и угрюмый одинокий отец-еврей с чудесной дочерью-подростком ищет женщину для совместного ужина, танцев и прогулок по парку. Кандидатка должна любить собак и быть уравновешенной.
– Эми, я дома. Я купил тебе суши.
Я запихнула черновик в рюкзак и кинулась к двери. Окей-окей, я знаю, что объявление еще нужно доработать. Но с этим я разберусь попозже. Суши не ждут.
– И острые роллы с тунцом?
– Да.
Я чмокнула его в щеку и сказала:
– Ты лучший. Ты не забыл попросить положить внутрь тэмпура?
– Извини, я забыл, но надеюсь, это нам не помешает.
Он шутит, потому что хорошо знает, что я уминаю острые роллы с тунцом независимо от того, есть ли в них начинка из тэмпуры или нет.
Отец проверил почтовый ящик на входной двери. Он живет ради нее.
По воскресеньям он сходит с ума, если ему ничего не прислали, а к наступлению понедельника он становится похож на ястреба.
Я схватила белый пакет, в который упаковывают еду на вынос, со столика перед дверью. У меня уже слюнки текут в предвкушении свежеприготовленных суши.
– Как работа?
– Сумбурная, как и обычно. Как школа?
– Сумбурная, как и обычно.
Он косо смотрит на меня.
– Ну, у меня было три теста, один из которых я, скорее всего, провалила; два часа я потратила на домашнюю работу и размышления об отсутствующих приглашениях на танцы в честь дня Святого Валентина. Просто замечательно.
Мы зашли на кухню.
– Эйви в Израиле, – сказал он, как будто я изнываю по отношениям, обреченным на провал. И это говорит в пользу синдрома «каков отец, такая и дочь».
– Я знаю.
Он одарил меня слабой улыбкой и пожал плечами.
– Я просто не хочу, чтобы ты скучала.
Мутт, забежав на кухню, начал прыгать вокруг меня.
– Арг!
– Нам придется кастрировать его.
Сев на пол рядом с Муттом, я начала поглаживать его густую шерсть.
– Мы не сделаем этого, – сказала я псу, – только подлые люди способны так поступить со своей собакой.
В ответ Мутт облизал мне лицо. Я ни за что не позволю отрезать «шарики» моей собаке.
Отец взял из холодильника еще еды, потому что он по ошибке считает суши закуской. Он говорит, что не наедается ими.
– Эми…
Я одарила его «я-не-отступлю» взглядом.
– Что?
– Ветеринар сказал…
– Да, а еще ветеринар думает, что Мутт-голдендудель. Ты в это веришь? Ветеринар дурак, не иначе. Я не доверяю этому парню.
Дайте мне перевести дух. Моя собака чистокровная дворняга.
Отец взял кусок лаваша и непонятное вещество под названием хумус. Это его любимая еда. Израильтяне относятся к хумусу так же, как парни из братства к пиву. (Мы изучали аналоги на английском. Можете ли вы похвастаться тем же?)
– Только не макай кусок дважды, – предупредила я.
– Я даже и не мечтаю об этом, – сказал он, запихивая хлебную лепешку в рот.
– Может быть, с тобой никто не ходит на свидания, потому что когда ты ешь, ты запихиваешь еду в рот?
– Может быть, я не ходил на свидания, потому что был занят? – сказал он в ответ.
Да, точно.
– Так какой тип женщин тебе нравится?
– Зачем тебе это?
– Возможно, я смогу помочь.
– Эми, мы не будем говорить об этом.
– Но…
– Никаких «но». Сосредоточься на учебе и перестань думать о том, как бы отправить меня на свидание.
Уверяю вас, учеба намного скучней.
– Знаешь в чем твоя проблема?
– Да, моя дочь думает, что все знает.
– Аба, это не твоя проблема, это твое счастье.
Засмеявшись, отец поставил наш ужин на стол.
Взяв палочки из упаковки, я прихватила острый тунцовый ролл из блюдца и окунула его в маленькую емкость с соевым соусом. Я так рада, что он купил суши в моем любимом месте. У них всегда есть тунец без белых прожилок. Я не ем суши с белыми прожилками. Положив роллы в рот, я улыбнулась.
– Я забыл спросить, что вчера тебе сказала мама?
Произнося последующие слова, я мысленно начала оценивать его реакцию:
– Она беременна.
Бедняга положил вилку на стол и впился в меня взглядом.
– Правда?
Я кивнула. Даже если я захочу, я не смогу произнести ни слова. Я отказываюсь дать волю своим эмоциям.
– Ничего себе.
После своего «ничего себе» он вернулся к ужину. Я хочу извиниться, даже несмотря на то, что это не моя вина. Он, наверное, опустошен тем, что мама на смену ему выбрала какого-то мужлана. Она не только вышла замуж за незнакомого парня, так еще и занималась с ним сексом, чтобы забеременеть. Фе. Мысль о моей маме, занимающейся сексом в ее возрасте, была просто противна, а тот факт, что мама делала это с отчимом, еще отвратительней.