После ужина мы с Джесс уговорили ее родителей отпустить ко мне домой на ночевку. Остаток вечера – вечера без Бена – мы провели в разговорах о парнях, бюстгальтерах и книгах до тех пор, пока не наболтались вдоволь.
После мы достали мороженое, включили фильм, и пока мы его смотрели, я старалась убедить Джессику позвонить Митчу. Он не отвечал на звонки, поэтому она попыталась позвонить ему домой. К сожалению, она наткнулась на рассвирепевшего отца Митча, который был далеко не в восторге от звонка после одиннадцати. Он даже не сказал ей, дома Митч или нет.
Чем заняться двум подросткам без родителей в одиннадцать часов вечера? Вдруг мне в голову пришла великолепная идея.
– Давай позвоним моей двоюродной сестре в Израиль. Там сейчас только восемь, а может чуть больше.
Не успела Джесс сказать, что это ужасная идея, как я уже набирала неимоверное количество цифр, чтобы позвонить в Израиль.
– Алло? – ответила моя Дода Юки.
– Дода Юки, это Эми! – прокричала я в трубку.
–Ах, Amy'leh. Mah nishmah? – женщина думает, будто я свободно говорю на иврите, но на самом деле папа сказал мне, что «Mah nishmah» значит «Как дела?». Это одна из самых важных фраз у израильтян.
– Превосходно, а О’Снат дома?
– Она рядом. Передай Абе, что я люблю его, tov?
–Tov.
– Эми? – спросила О’Снат.
– Она самая, твоя американская племянница. Помнишь меня?
– Тебя забудешь! Наши овцы до сих пор имеют Mohawk от твоей стрижки.
Ха-ха. Очень остроумно. Ладно, мне еще не хватает мастерства стрижки овец, но, тем не менее, я приложила титанические усилия.
– Mah nishmah?
– Ah, evreet shelach mitzuyan.
– Ладно, заканчивай с ивритом. Ты же знаешь, я понятия не имею, о чем ты говоришь. Как Эйви?
– Выглядит горячим.
– Ты видела его?
– Ага. Разве он не позвонил тебе после базовой подготовки?
Нет.
– Уверена, он был занят, – он писал, что вернется к базовому обучению через неделю. Интересно, что он делает дома? Более того, мне интересно, почему он не позвонил мне. Знаете, говорят: «Если ты ему нужна – из-под земли достанет, нет – ему и не нужна твоя инициатива».
На душе появилось неприятное ощущение, но я все равно продолжила разговор с О’Снат, а после и с Софией, моей бабушкой, которая сказала мне, что врачи думают, что после последнего сеанса химиотерапии опухоль уменьшилась. Она утверждает, что все в порядке, но ее голос ослаб по сравнению с последним нашим разговором. Я пообещала, что позвоню на следующей неделе, а она пообещала, что останется сильной и здоровой до моего приезда в Израиль следующим летом.
Джесс, пролистывая мой CD–лист, выглядела еще более подавленной, нежели я. Вдруг меня озарила идея.
– Попробуй написать Митчу.
– Я уже пыталась. Он не ответил.
Взяв ее телефон, я начала набирать сообщение.
Джесс села на кровать рядом со мной.
– Что ты делаешь?
– Привлекаю внимание твоего парня.
Митч одержим своим телефоном. Наверняка он взял его с собой. Если он специально игнорирует Джесс, я убью его.
Я: Митч, это Эми. Джесс целуется и обнимается с другим парнем.
Митч: Что?
Я: Расслабься, я просто шучу. Где ты?
Митч: В кино с друзьями. Не могу говорить.
Я: Позвони своей девушке завтра. Или пригласи куда-нибудь.
Митч: Не пугай меня, Эми.
Я: Я пугаю тебя?
Митч: Ты больше лаешь, нежели кусаешься.
Я: Я не кусаюсь.
Митч: Я знаю тебя, ты кусаешься.
Вернув телефон, я посмотрела на Джесс.
– Он сказал, что завтра позвонит.
– Правда? – спросила она, с глазами полными надеждой. – Где он?
– В кино с друзьями.
– Я недавно говорила с ним. Он ничего не говорил о кино. С каких это пор я не могу пойти с ним и его друзьями в кино?
Я пожала плечами. Я не могу понять своего собственного парня. Откуда же мне знать, что Митч думает о ней?
Лежа поздно ночью в кровати, я думала об обещаниях, которые забыла взять с Эйви. Может быть, я заблуждаюсь, и он вовсе не ждет моего возвращения в Израиль? Если он не думает обо мне, то почему я так одержима им?