В комнате больше нет мужчин, только девушка в махровом халате.
Уверена, под ним у нее ничего нет. Она читает один из бесплатных журналов и не обращает на нас ни малейшего внимания.
– Присядь, – сказала я папе, садясь в мягкое и пушистое кресло кремового цвета. Я вздохнула в такт медленной музыки.
– Предпочитаю стоять, – сухо ответил он.
Я закрыла глаза, витая в своих мыслях.
– Как хочешь.
Несколько минут спустя нас позвали две женщины в белых длинных халатах.
– Рон и Эми Барак.
– Это мы, – сказал папа, хрустнув костяшками. От неожиданного звука я подпрыгнула, а все присутствующие в комнате внимательно на него посмотрели.
Очень мило, папочка.
Когда мы сели рядом друг с другом, мастер положила руки папы в маленькую ванночку с мыльной водой.
– Я не хочу цветные ногти, – сразу же сказал папа женщине.
Мне хочется застонать. Он действительно думает, что ему покрасят ногти в красный или в ярко-розовый цвет?
– Аба, мужчинам ногти красят прозрачным или телесным цветом.
– Ох, ладно… наверно.
Серьезно, стоит мужчину вытащить из привычной зоны комфорта, как он сразу же чувствует себя не в своей тарелке. Мой мастер по маникюру, Сия, массажировала мои запястья, ладони и пальцы до тех пор, пока они не превратились в желе от ее умелых прикосновений.
– Моя дочь привела меня сюда, – сказал папа женщинам, но в то же время он сказал это громко, чтобы все в салоне смогли его услышать. Вперед, мужчины! Да, покажите все женщинам, что вы воинственны и сильны! Уж увольте.
– Аба, у тебя мозоли и потрескавшаяся от сухости кожа. Клянусь, ты выглядишь как динозавр. Ведь правда, Сия? Полюбуйся на его руки.
Сия бессовестно уклонялась от ответа, бросив мимолетный взгляд на папины руки. Сладко улыбнувшись ему, она продолжила колдовать над моими руками.
Я сразу же заметила, когда мастерица начала массажировать папе руки, потому как его плечи впервые за все то время, что мы пробыли здесь, расслабленно опустились...
Его волосы начали виться из-за влажности, придавая ему более молодой и ранимый вид. Интересно, он хоть когда-нибудь был не уверен в себе?
Прошел ли он подростком через неуклюжий период или же он был сильным, мужественным и уверенным в себе с самого рождения?
Отец похож на жителя Ближнего Востока благодаря темно-оливковому цвету лица, темными чертами и сильно высеченным носом. Если бы он был незнакомцем, я бы и не подумала, что он еврей. Интересно, хотел ли он когда-нибудь быть другим?
Я никогда не думала, что захочу относится к какой-либо религии, но теперь все иначе. Быть еврейкой – не мой выбор, это часть меня. Часть, о которой я недавно узнала, но она важна для меня.
– После того, как я совершу переход, я хочу бат-мицву, – сказал я отцу, привлекая его внимание.
– И большую вечеринку?
Немного подумав, я решила, что не хочу устраивать большую вечеринку.
– Я хочу, чтобы Джессика и еще пара друзей пришли после церемонии. И мама с Марком. Если это не заденет тебя.
– Все хорошо. На самом деле, это здорово.
Он пристально наблюдал за тем, как ему удаляли кутикулу, укрепляли ногти, а после придали им форму. Думаю, он наслаждается этим так же, как и я, но я не уверена, что мой «мачо» отец когда-либо признает это.
Я выбрала французский, а он легкий, едва заметный маникюр.
Когда нам покрасили ногти, мастера положили наши руки под ультрафиалетовую лампу, чтобы лак быстрей высох.
Я положила руки под лампу, а отец взял свою и начал рассматривать.
– Лучше положи ее, пока не случилось что-нибудь плохое, – прошептала я.
– Перед тем, как сложить свои руки под чем-то, я бы хотел узнать об этой штуковине побольше. Не будь такой доверчивой, Эми, – посоветовал он, перейдя в режим «Внутренней Безопасности».
Я хихикнула.
– Конечно. Специалисты по маникюру – наши враги. Бойся их. Бойся их до чертиков.
Он поставил лампу на стол, но до сих пор не поднес ладони к флуоресцентному синему свету.
– Давай поговорим об Эйви, – начал он, отказываясь класть ногти под лучи.
– Зачем?
Он пожал плечами.
– Просто хочу узнать об этой стадии твоей жизни.
– Пап, слово «стадия» вышло из моды еще в семидесятых, но да, он все еще нравится мне. Мы не можем видеться, но я надеюсь, что летом, когда мы вернемся в Израиль, ему выделят немного времени, – я искоса посмотрела на отца, – Ты ведь знаешь, что он мой не-парень, правда?