Я закатила глаза.
– И ты называешь меня Королевой Драм? Он совершенно здоров.
– Просто… Пусть он побудет на улице. У Марка аллергия.
Я плохо чувствую себя из-за того, что мне придется оставить его на улице, особенно потому, что я привезла его из Израиля, и он привык к теплу. Но у него есть теплая шерстка, и поэтому я не должна волноваться, верно?
– Мутт, выходи, – приказала я, открывая заднюю дверь. Он вприпрыжку побежал к двери. Кажется, он не против побыть на улице.
Честно говоря, я думаю, что у Марка появилась аллергия лишь от одной мысли, чтобы завести собаку.
Он помешан на чистоте, а Мутт – это брезжившее слюнями животное.
Обернувшись, я заметила, как мама смотрит на мою грудь.
– В последнее время она выглядит немного обвисшей. Думаю, настало время купить новые бюстгальтеры.
– Мама, – в ужасе сказала я, – с моими лифчиками все в порядке.
– Когда в последний раз они должным образом держали твои формы?
О нет, только не это. Опять. Однажды моя мама заставила меня пойти в бутик к специалисту по бюстгальтерам. И вот представьте, я стою в примерочной, а девушка-консультант, измерив меня, помогает мне засунуть мою грудь в лифчик. Это был самый неловкий момент в моей жизни (ладно, в моей жизни их было миллион, но этот возглавляет список).
– Не могли бы мы не говорить о моей груди, пожалуйста?
Здорово, Святой Аллергик зашел на кухню. Надеюсь, он не слышал разговор об обвисших сиськах.
– Привет, Эми, – сказал он.
– Привет, – пробормотала я.
Наклонившись к маме, он поцеловал ее. Фууу! Серьезно, если он начнет к ней приставать, я уйду.
– Апчи!
– О, милый, – сказала мама (нет, она обращается не ко мне). – Собака Эми была в доме.
– Все нормально, – ответил он. Подлиза.
Терпеть не могу все эти «телячьи нежности».
– Пойду, прогуляюсь с Муттом.
– Подожди. Мы хотим у тебя кое-что спросить.
– Что? – я повернулась к маме.
– Просто… Сядь.
Я плюхнулась в кухонное кресло. Мама садится рядом со мной, а Марк рядом с мамой. Она протянула руку, чтобы взять меня за руку.
Ладно, это намного важней, чем разговор о моей груди. Я могу сказать это потому, как сильно она сжимает мою руку.
– Ты бы хотела стать старшей сестрой?
Я пожала плечами.
– Нет, не хотела бы.
Мне нравится моя жизнь такая, как сейчас. У меня есть мои мама и папа, Джессика, мой не-парень, у меня есть Мутт. Моя жизнь прекрасна, так почему же я должна хотеть, чтобы маленький паршивец все испортил?
Возбуждение моей мамы растаяло на глазах.
– Почему ты задумалась об усыновлении? Мам, послушай, я сомневаюсь, что людям в твоем возрасте позволяют усыновлять детей.
– Прошу прощения! Мне всего лишь тридцать семь.
– Ха! Тебе почти сорок.
– Кроме того, – продолжила мама, не обращая на меня внимания, – мы не думали об усыновлении. Я беременна!
Пауза.
Тишина.
Перемотка. Я не ослышалась?
– Ты беременна? У Вас будет ребенок?
Марк широко улыбнулся.
– Да-а.
Я встала.
– И вы не посоветовались со мной?
Я имею в виду, что они хотя бы могли сказать мне. Они хотят найти мне замену, потому что я живу с папой? Как будто я не приезжаю в пригород. Я приехала. А моя мама просто взяла и продала нашу квартиру в городе. Я не могу перейти в другую школу в одиннадцатом классе. Ведь тогда мне придется знакомиться с новыми друзьями. О, Боже. Они так рады этому. Как будто новый малыш будет лучше, чем старая, использованная модель.
Ребенок.
Факт остается фактом: меня заменят, и от этого никуда не деться.
– Я не буду менять подгузники, – ляпнула я. Да, я знаю, что нужно быть незрелой и инфантильной, чтобы ляпнуть такое, но это просто слетело с языка. Подайте на меня в суд за то, что я подросток.
Мама смотрит на меня с полными слез глазами.
– Тебе не нужно менять подгузники.
Простите, но я не могу спокойно тут стоять. В моей голове крутится множество вопросов.
– Вы это планировали?
Мама и Марк переглянулись.
– Ну, да, – ответил он.
– А вы не думали, что мое мнение тоже важно?
– Эми, Марк и я хотим общих детей. Я думала, что ты будешь рада, как и мы.
Я сглотнула, что не очень просто, ведь у меня такое впечатление, будто в горле застрял комок размером с баскетбольный мяч.
– Мне нужно идти, – я взяла Мутта. – Пойдем, мальчик, – проговорила я, ведя его к передней части двора. Мне нужно выйти из дома и выяснить, как мне вписаться в мою, так называемую, семью.