В этот период Ельциным заинтересовались американские советологи. В советском историческом шкафу они разыскали старую идею и решили дать ей ход с помощью опального политика. Известно, что в СССР отсутствие Компартии России объяснялось просто: нельзя создавать второй равноценный политический центр. Это грозило расколом СССР. С появлением харизматической фигуры Ельцина у американцев появлялась возможность создать в Союзе такой центр.
В сентябре 1989 г. Ельцин в частном порядке был приглашен в США. К этому времени маховик сепаратизма в Литве американцы раскрутили «по полной». Теперь оставалось эту «заразу» привить в России. Ельцин по своим качествам хорошо подходил на роль носителя этой «заразы». В США он провел девять дней, прочитав несколько лекций по вопросам общественно-политической жизни в СССР. Трудно сказать, какие это были лекции, так как советский гость все дни визита был, мягко говоря, в «утомленном» состоянии. Но вот рекомендации, которые ему внушили американские эксперты, запомнил крепко. Они были просты и очень привлекательны — провозгласить суверенитет России, ввести институт президента и стать этим президентом.
По этому поводу уже упомянутый бывший министр печати и информации России Михаил Полторанин в интервью «Комсомольской правде» (9. Об. 2011 г.) заявил: «Идею президентства Ельцин привез из Америки еще в 1989 году. В США с нашими политиками велась большая работа. А Ельцин сильно поддавался влиянию». (См. http://kp.rU/daily/25700.3/901517/).
В мае 1990 г. Ельцин стал реализовывать американские рекомендации. Он был избран народным депутатом РСФСР от Свердловска. На первом Съезде народных депутатов РСФСР команда Ельцина сумела включить в повестку дня вопрос «О суверенитете РСФСР, новом союзном договоре и народовластии в РСФСР». Парадоксально, но 22 мая 1990 г. доклад на эту тему сделал член Политбюро ЦК КПСС, до съезда возглавлявший Президиум ВС РСФСР Воротников Виталий Иванович. Он же предложил съезду принять Декларацию о суверенитете, предусматривающую приоритет российских законов над союзными. Однако известно, что мнение Генерального секретаря ЦК КПСС для Воротникова являлось окончательным и решающим. Горбачев без труда мог бы убедить его выступить на съезде не с сепаратистских, а с союзных позиций. Но Генсек, как всегда, предпочел пустить ситуацию на самотек.
По свидетельству первого заместителя председателя КГБ СССР Филиппа Денисовича Бобкова, перед голосованием за проект декларации о государственном суверенитете России (12 июня 1990 г.) он вместе с генерал-полковником Константином Ивановичем Кобецом направился к Горбачеву с этим документом. Президент СССР, стоявший рядом с председателем КГБ В. Крючковым, прочел проект и заявил, что не видит в нем ничего страшного. Якобы Союзу это не угрожает. На прощание Горбачев добавил: «Причин реагировать на это союзным властям я не вижу». Бобков был поражен. Президент не мог не понимать, что значит верховенство законов России над союзными. А Председатель КГБ СССР?
Напомним, что за три недели до этого, 23 мая 1990 г., Горбачев, выступая перед российскими депутатами, обвинил Ельцина в стремлении «отъединить Россию от социализма», в стремлении развалить Советский Союз, в «презрении к принципам, установленным Лениным». Он заявил: «Если, товарищи, подвергнуть очень серьезному анализу то, что он [Ельцин] говорил, то получается, что нас призывают под знаменем восстановления суверенитета России к развалу Союза». Но 12 июня 1990 г. Президент СССР предпочел об этом «забыть». Случайно ли?
К этому времени достаточно наглядно, к чему приводит провозглашение государственного суверенитета союзной республики, показал опыт Литвы. 26 мая 1989 г. Верховный Совет Лит. ССР принял Декларацию о государственном суверенитете. Согласно этому документу на территории Лит. ССР имели силу лишь законы республики. В документе особо подчеркивалось, что в будущем отношения Литвы с другими государствами будут определяться только на основе межгосударственных соглашений.
Логическим продолжением этой Декларации явилось провозглашение независимости Литвы и выхода ее из состава СССР. С тех пор Литва стала постоянной головной болью Центра. Тем не менее, Горбачев сделал вид, что провозглашение суверенитета России, важнейшего субъекта Союза ССР, не представляет угрозы. Как уже говорилось, аналогичная реакция последовала и со стороны Владимира Александровича Крючкова.