Мы способны видеть бедствие рационально. Или даже, подобно Рокфеллеру, можем рассмотреть новые возможности в каждом бедствии и превратить эту негативную ситуацию в урок, набор умений или прибыль. При правильном подходе все, что случается, – будь то экономический крах или личная трагедия, – открывает возможности для движения вперед, даже если несет в себе то, чего мы не ожидали.
Сталкиваясь с препятствием, кажущимся непреодолимым, нужно иметь в виду следующее. Мы должны:
• быть объективными;
• контролировать эмоции и сохранять спокойствие;
• стремиться видеть хорошее в любой ситуации;
• стараться не нервничать;
• игнорировать то, что беспокоит или ограничивает других людей;
• рассматривать ситуацию в перспективе;
• возвращаться к текущему моменту;
• сосредоточиться на том, что можно контролировать.
Так вы сможете в каждом препятствии видеть возможности. Это не случится само собой. Это процесс, имеющий началом самодисциплину и логику.
И эта логика вам доступна. Нужно только научиться ею пользоваться.
Осознайте свою силу
Решите, что ничто не может вас обидеть, – и не будете чувствовать себя обиженным.
Не чувствуйте себя обиженным – и ничто не сможет вас обидеть.
Рубин Картер по прозвищу Ураган, пик боксерской карьеры которого пришелся на середину 1960-х годов, один из претендентов на чемпионский титул в среднем весе, был ошибочно обвинен в ужасном преступлении, которого он никогда не совершал, – тройном убийстве. Суд вынес предвзятый, неверный приговор – три пожизненных заключения.
Падать с вершины успеха и славы очень неприятно. Картер отправился в тюрьму, надев дорогой костюм, сшитый у лучшего портного. На нем был перстень с алмазом ценой 5 тысяч долларов и золотые часы. Встав в очередь у входа, он попросил вызвать к нему кого-нибудь из начальства.
Глядя прямо в глаза начальнику тюрьмы, Картер сообщил ему и надзирателям, что не собирается отказываться от последнего, что он еще способен контролировать, – своего отношения к ситуации. Он сказал: «Я понимаю, что вы не имеете никакого отношения к несправедливости, приведшей меня в эту тюрьму, и готов оставаться здесь до освобождения. Но ни при каких обстоятельствах не соглашусь, чтобы ко мне относились как к заключенному, поскольку я никогда не был и никогда не буду бессильным».
Другой человек в подобной ситуации сложил бы руки, но не Картер. Он не захотел отказываться от единственного, что он еще мог контролировать, – от своего отношения к ситуации, своих убеждений, своего выбора. Когда его бросили в тюрьму и когда оставляли в камере одиночного заключения на целые недели, Картер продолжал считать, что у него остается выбор – выбор, которого никто не может его лишить, даже отняв у него физическую свободу.
Был ли он рассержен на то, что с ним случилось? Конечно. Картер был вне себя от гнева. Но, понимая, что его гнев деструктивен, он отказался устраивать сцены. Он отказался падать духом, унижаться или отчаиваться. Он отказался носить тюремную одежду, есть тюремную пищу, принимать посетителей, посещать слушания об освобождении или подавать прошение о сокращении срока заключения. И предупредил, что никому не позволит к себе прикасаться. Никто не мог касаться его, если не хотел быть избитым.
Все это имело свою цель: каждая секунда времени Картера была посвящена изучению и разбору его судебного дела. Всю свою энергию он отдавал чтению книг по юриспруденции, философии, истории. Он не позволил разрушить свою жизнь – его всего лишь поместили туда, где он был вынужден незаслуженно находиться и где он не собирался оставаться. Он читал, учился и с максимальной пользой использовал свое время. Картер покинул тюрьму, став не только свободным человеком, доказавшим свою невиновность, но и более образованным, лучшим человеком.
Для отмены приговора потребовалось девятнадцать лет и два судебных процесса, но, когда Картер вышел из тюрьмы, он попросту вернулся к своей обычной жизни. Он не стал взыскивать убытки и даже не потребовал извинений от суда. Он не сделал этого, потому что не считал себя жертвой несправедливости. Более того, Картер никогда не видел себя жертвой даже в самые мрачные моменты одиночного заключения. Он сделал свой выбор: «Это меня не сломает. Я не рад тому, что случилось, но только мне самому решать, какое влияние это на меня окажет. Никто больше не имеет этого права».