Проводив их, Патрик решил пешком пройтись до дома Топал, чтобы провести день рядом с Дефне, впервые за долгое время он чувствовал себя расслабленным и счастливым, ни дела, ни друзья, ни семья его здесь не тревожили, никто не отвлекал от мыслей о ней, он мог беспрепятственно быть рядом с обожаемой женщиной, держать за руку, которую она не отнимала, касаться ее, не ожидая, что она отстранится, гладить волосы, ловя в ответ улыбку на лице, он наслаждался эти маленькими ритуальными жестами, которым раньше не придавал вообще никакого значения, но которые теперь, рядом с Дефне имели для него особую прелесть.
Он, конечно же, понимал, что его чувство было глубже и сильнее ее привязанности к нему, и допускал, что она никогда не будет любить его так, как отца Мерта, но дойдя до крайней степени голода и тоски по ней, принимал и это, лишь бы видеть ее рядом с собой. Пусть эта любовь, похожая на наваждение, была его наказанием, но она раскрасила его серую жизнь, как картину, яркими сочными красками, придала ей смысл, а ведь не прими он тогда предложение Вудстоков ‒ никогда не встретил бы свое рыжеволосое чудо. Патрик не хотел смотреть далеко в будущее, просто надеялся, что возвращение домой скрепит их отношения близостью, хотя в глубине души он понимал, что все может продлится недолго, и, наверное, поэтому сейчас торопился быть с ней, принимая с такой жадностью и благодарностью минуты, когда мог касаться ее тела, не опасаясь, что она растворится в его руках, как в том ужасном сне.
Дефне с сыном проснулись поздно, в доме было тихо, но когда они спустились на первый этаж, то застали за кухонным столом троих: бабушка что-то рассказывала Патрику, Пчелка, как могла переводила, и, судя по ее испуганному взгляду, знаний языка ей явно не хватало. Увидев мать с сыном, Патрик встал, и когда Мерт подбежал, подхватил его на руки.
— А где все? — спросила Дефне и, подойдя к бабушке, обняла ее со спины.
— Кто где: Нихан и Сердар на работе, Исо с Айшегюль ушли гулять по городу. — ответила Пчелка, явно обрадованная появлением сестры.
Бабушка встала, чтобы накрыть для Дефне и правнука стол к завтраку, но та опередила ее, Мерта уже посадили на стул маленького Исо и он, морща носик, с неудовольствием рассматривал тарелку с кашей, стоявшую перед ним.
— О чем говорили? — Дефне пила чай и наблюдала за сыном, который возил ложкой по тарелке всем видом показывая, что есть он не намерен.
— Я рассказывала нашему гостю о тебе. — ответила бабушка. — Ему было интересно, и он задавал вопросы.
Дефне взглянула на Патрика, не замечая ее взгляда, он кормил Мерта, что-то тихо говоря ему, и ее сын, послушно поглощал кашу, кивая головой в ответ на его слова.
После завтрака, оставив малыша дома играть с Исо, несмотря на дождливую погоду, Дефне предложила гостю немного прогуляться по Манисе, небольшой город, конечно, не мог похвастаться достопримечательностями, привлекающими туристов, как, например, Измир, но она хотела показать ему мечеть Мурадие, построенную в шестнадцатом веке и расположенную прямо в центре города. Возможно, мечеть не была архитектурным шедевром, казалась немного сплюснутой внутри, но ее ценность была в другом ‒ в декоративных изникских изразцах, названных так по месту всемирно известного промысла изразцов ‒ Изник, где их начали делать еще в пятнадцатом веке.
Дефне и Патрику повезло, у мечети под навесом они застали небольшую группу студентов колледжа, которых преподаватель вывел на этюды, объясняя, что в пасмурную погоду изразцы дают совершенно необычный цвет, более того, он дал им экскурс в становление и развитие керамического производства в Турции, рассказав о керамике Кютахья и Чанаккале. Представители Османской династии, привлеченные красотой китайского фарфора, пытались у себя сделать нечто подобное, и изникские изразцы использовались для украшения почти всех памятников Стамбула. Сравнивая их по годам изготовления, можно было видеть, как менялись вкусы и предпочтения заказчиков и мастеров: к изначально традиционной сине-белой гамме были добавлены красные, зеленые и фиолетовые цвета, кроме того мастера использовали, так называемую, точечную роспись с уплотнением красной глазури, что давало эффект тонкого рельефа. Через час Дефне уже порядком устала от довольно трудного перевода, изобилующего техническими деталями, поэтому, поблагодарив за подробный и интересный рассказ, пара стала потихоньку двигаться к выходу.
Пообедать зашли в домашнее кафе Топал, Нихан просто расцвела при виде подруги и Патрика, ей в нем нравилось все, конечно, она видела, что чувства Дефне к нему очень далеки от той любви, которой подруга пылала к Омеру, вот только, если вспомнить, что из этого вышло… Возможно, так даже лучше для Дефне, если ее любят больше, чем она. Вечером в семейном кругу родные попытались определиться с планами на ближайшее будущее, и всех, прежде всего, интересовал вопрос возможного возвращения Дефне домой. Нихан задала вопрос первой, но она явно выражала мнение всей семьи.
— В прошлый раз ты говорила, что, вероятнее всего, через год приедешь навсегда. А если Патрик попросит тебя стать его женой, какое решение ты примешь тогда?
Дефне знала способность Нихан забегать вперед событий, но высказанная подругой мысль показалась ей совершенно нелепой, поэтому она возмутилась:
— Нихан, ты хоть себя слышишь? Я знаю Патрика намного больше времени, чем ты, но мне это никогда и в голову не приходило, несмотря на его теплое отношение ко мне.
— Теплое отношение? — хмыкнула ее подруга, оглядев родных и призывая их в свидетели. — Это не теплое отношение, это любовь, он же тает при взгляде на тебя.
— В самом деле, Дефне, такое может произойти. — Сердар поддержал жену, желая получить от сестры однозначный ответ, потому что ее предложение о возвращении в Стамбул, казалось ему все более привлекательным. — Ведь если ты примешь его предложение, вряд ли мы тебя еще здесь увидим. Он же не переедет в Турцию. Что ему здесь делать?
И он обвел взглядом, сидевших за столом людей: бабушка молчала, Исо попытался что-то сказать, но Айшегюль мягко положила руку на его колено, явно предупреждая не вмешиваться в разговор.
— Уверена, что вы со своими предположениями далеки от действительности. — возразила Дефне. — Я не подходящая кандидатура для него и его семьи, не из их круга. Они очень богаты и влиятельны, мы с Мертом будем чужими среди них.
— Но он же любит тебя! — настаивала Нихан.
— Ну и что? Любить и жениться не всегда идут в таком порядке, одно вполне может существовать без другого. — уже раздраженно ответила Дефне, начиная злиться на подругу за ее бесцеремонность. — Я же вам сказала, что планирую вернуться, примерно, через год, думаю, за это время накоплю денег, помогу вам с переездом, если вы решитесь, и нам с Мертом присмотрю жилье. На решение всех этих вопросов понадобиться время, на пустое место я не приеду.
— А Омер в курсе твоих планов? — спросил Исо.
— Нет. Но подозреваю, он будет юридически оформлять отцовство.
— Будет заявлять свои права на ребенка? Захочет забрать его? — уточнил Сердар.
— Не думаю. — задумчиво протянула Дефне. — Но я предупредила его, что, если он начнет такой процесс, то, скорее всего, проиграет его, ведь Мерт ‒ гражданин другой страны, к тому же я могу выйти замуж.
— Да? — встрепенулась Нихан. — За кого? У тебя еще кто-то на примете есть? Ты чего такая скрытная стала, Дефне?
— О, Аллах! Ты как назойливый комар! Если будет нужно, найду за кого. Достаточно разговоров на эту тему, впереди еще много времени, успеем не по разу обо всем переговорить. Давайте я вам чаю заварю.
Дефне встала, к ней присоединилась Айшегюль, Нихан пошла проверить спящих детей, и мужчины перевели разговоры на тему работы кафе.