Разговаривая с Суде, Дефне поняла, что та напрашивается в гости, но поскольку это было категорически исключено, а отвертеться не получалось – все-таки Суде была одной крови с госпожой Нериман – она пригласила ее в кафе рядом с работой в обеденный перерыв. Суде пришла вовремя, заказала бокал красного вина и, улыбаясь, разглядывала ее.
— Ты изменилась… В лучшую сторону, конечно. Больше не походишь на испуганную птичку, какой я тебе помнила. Да, ты определенно похорошела, даже немного поправилась, но тебе идет. Одета со вкусом. У тебя кто-то есть?
— Нет. «У меня только сын». – подумала про себя Дефне.
— Почему? Не можешь забыть Омера или так сильно обожглась?
— Второе.
— А я к тебе с миссией, Дефне. Моя подруга Дженни решила. что она безумно влюблена в Патрика Пошэ. Он почти перестал у них бывать, говорит много работы. — тут Суде усмехнулась и постучала ноготком по бокалу вина. — Так она просила узнать у тебя, когда его можно застать в галерее, как часто он здесь бывает, в какое время, с кем приходит. Короче, говори мне все, что знаешь, я ей передам.
— Суде, я бы рада помочь, но мне нечего ей сказать. Да, он владелец галереи, но я общаюсь не с ним, а с арт-директором Седой Беренсаль. Вот она – его подруга и очень хорошо его знает. В галерее он почти не бывает, где проводит время мне не известно.
Конечно, она умолчала о его вчерашнем визите и душистом знаке внимания. Суде с головокружительной легкостью скакала с темы на тему, рассказав, что сменила место работы на более перспективное, ей со знанием двух иностранных языков предложили хорошую должность с возможными длительными командировками в Европу. Сообщила, что отец собирается к ней приехать месяца на четыре, потому что отношения с матерью, испортившиеся в период всем известных событий, так и не наладились. Омер с ними не общается, но слухи и сплетни о его жизни мать передает ей регулярно. Дефне хотелось узнать о подробностях его жизни, но она не решилась спросить. Суде хотела передать ей слухи о нем, но она не решилась нарушить ее покой, и бередить, возможно, еще не зажившие раны. Прощаясь сказала:
— Знаешь, Дефне, я дала тебе слово никому не говорить, где ты. Я его сдержала и собираюсь дальше это делать. Я не выдала тебя.
Она не сказала Дефне, кто ею интересовался, но та была уверена, что госпожа Нериман опять что-то замышляет.
Остаток дня прошел спокойно без сюрпризов. Букет на ее столе не давал Джону покоя: он дулся, отпускал язвительные шутки, пытался выяснить имя отправителя, а в тайне досадовал, почему ему не пришла в голову такая мысль.
А у Дефне, при взгляде на цветы, было тепло на душе по причине, в которой она побоялась разбираться.
Сегодня на работе ее никто не задержал, но по дороге была пробка, в которой она простояла полчаса. В это время ей позвонил Патрик и подтвердил. что придет около девятнадцати часов. Мерта с няней дома еще не было, утром Айшегюль сказала ей, что после обеда они пойдут гулять на детскую площадку, если будет не слишком жарко. Помня о визите Патрика, Дефне поменяла офисную одежду на простой летний хлопковый сарафан и пока дома никого не было поднялась на чердак проверить мастерскую, беспорядка она не переносила.
Громкий детский плач предупредил ее, что Мерт вернулся с гулянья не в настроении. Она спустилась выяснить в чем дело, увидев маму, малыш замолчал, но его пухлая нижняя губка оттопырилась и еще тряслась от обиды, дорожки слез были хорошо различимы на грязной мордашке, на коленке алела новая ссадина.
— Что приключилось на этот раз? — спросила она у няни.
— На этот раз не поделили качель и подружку по имени Шелли.
Дефне посмотрела на сына и с участием спросила:
— Мерт, душа моя, что произошло, ты расскажещь маме?
— Мамоцька, Дзимми - апталь, — Дефне бросила взгляд на Айшегюль и покачала головой, — он сказал, сто я не могу качаться на кацелях, и сто Селли со мной друзыть не будет, потому сто она его девуска. Я сказал, сто он апталь.
— Мерт, это слово говорить нельзя, оно плохое.
— Но Дзимми зе не понял, он зе не знает это слово, а я слысал, сто няня его говорила.
— Солнышко мое, она говорила его взрослым людям, которые ее очень обидели. Но это слово не для маленьких детей. Если ты будешь его говорить детям, у тебя не будет друзей. Ты меня понял? Ты мне обещаешь больше его не говорить?
Но Мерт молчал и смотрел куда-то в сторону, он был на редкость упрямый ребенок. «И я даже знаю в кого», – с досадой сказала себе Дефне.
— Ну ладно, мы потом с тобой еще поговорим. А сейчас ты помоешь руки, и Айшегюль тебя покормит.
Патрик пришел с букетом бело-розовых пионов и пакетом из магазина детских игрушек. Он взял руку Дефне, поцеловал и, улыбаясь, молча протянул ей цветы.
— Добрый вечер, Дефне… дамы, — поправился он, увидев на кухне Айшегюль.
— Добрый вечер, Патрик, — Дефне обратилась к нему по имени, — проходите в гостиную. Спасибо за прекрасные цветы, за оба букета.
При появлении гостя Мерт перестал есть и с удивлением разглядывал высокого незнакомого мужчину. Няня пыталась его докормить, но ей не удалось. Молча отстранив ее руку, малыш встал и решительно протопал в гостиную вслед за гостем. Он встал перед ним, заложив руки за спиной.
— Вы кто?
— Привет, меня зовут Патрик. А ты, кажется, Мерт.
Малыш кивнул, продолжая изучать гостя, потом его взгляд упал на пакет.
— А сто это у тебя в пакете?
— Это для тебя, радиоуправляемая машинка, кроссовер, похожа на мою, только у меня большая. Стоит возле вашего дома.
Ребенок подошел к окну и встал на цыпочки, чтобы рассмотреть машину Патрика.
— Визу. Больсая, больсе, цем у мамы.
Он взял пакет, вынул из него красочную коробку и попытался вытряхнуть машину. Но она, к счастью, была надежна закреплена. Он еще раз попытался ее вытянуть, но понял, что без помощи взрослых ему не обойтись, подошел к Патрику и положил коробку ему на колени, просяще взглянув на него своими большими черными глазам:
— Позалуста, вытаси масыну.
Обе женщины молча наблюдали за их общением. Патрик вынул машину, распаковал пульт управления и вставил батарейки. Мерт в нетерпении подпрыгивал рядом. Взял машину, пульт и отправился на задний двор дома, но был остановлен матерью. По обыкновению начал было упрямиться, однако услышав, что сможет после ужина поиграть с новой машиной, вернулся за стол, поставил ее на стул рядом и, не сводя глаз, быстро доел ужин.
Пока сын играл во дворе, Дефне предложила гостю кофе-по турецки с густой кружевной пенкой, который она готовила особым образом в турке по рецепту ее бабушки. С чашкой кофе он присел за кухонный стол, ему было уютно в этом маленьком доме, подле нее. Они говорили сначала о работе, о выставке, которую Дефне готовила, затем о выпускных экзаменах на курсах:
— Значит ваше обучение на художественных курсах закончилось ?
— Почти, экзамены по рисунку и живописи предварительно зачтены, осталось внести кое-какие поправки в работы. Очень хотелось бы получить настоящее академическое образование, но теперь это вряд ли возможно. Разговаривая с Патриком Дефне легко передвигалась по кухне, убирая оставшуюся после ужина посуду.
— У меня всегда были способности к рисованию, и я мечтала стать дизайнером. Семейные обстоятельства не позволили мне учиться. Знаете, у себя на родине я работала дизайнером обуви и училась на дизайнерских курсах, а технике рисунка меня учил Омер. — помолчав она добавила: — Я слышала, что вы читаете лекции студентам Школы искусств, по какому направлению?