Но собраться и сконцентрироваться на работе она не могла. На шуточки Джона никак не реагировала, в обеденный перерыв в кафе выпила только чашку кофе и встревожила Седу своим отсутствующим видом.
— Дефне, тебе нездоровится?
— Нет, все в порядке. — Дефне через силу попыталась улыбнутся.
— Совсем нет, дорогая, я же вижу твое состояние. Ты храбришься, а в глазах страх. Ты не доверяешь мне больше, если лжешь прямо в лицо?
— Седа, прости, ты мой единственный друг, но мне стыдно, что я нагружаю тебя своими проблемами, похоже, они никогда не закончатся.
— Не говори глупостей. Друзья на то и нужно, чтобы в трудную минуту выслушать и помочь. Выкладывай, что случилось.
Дефне глубоко вздохнула, подалась вперед и прошептала:
— Я не хочу с ним встречаться, я боюсь его и себя.
Седа сразу поняла, о ком идет речь и, увидев слезы в глазах Дефне, попыталась ее успокоить, она взяла ее руки в свои и крепко сжала их, пытаясь привлечь к себе ее внимание.
— Так, Дефне, посмотри на меня, давай, мы просто дышим, раз-два, раз-два, вдох-выдох, дышим спокойно и ни о чем не думаем.
Она выждала пару минут, а потом продолжила:
— А теперь, по-порядку, с самого начала, ничего не упуская, расскажи, что произошло.
Немного успокоившись под ласковым взглядом подруги, Дефне рассказала о визите незнакомки и о цели ее приезда сюда. Седа слушала, не перебивая, допила свой кофе и заказала бокал белого вина. Не спеша, выпила его и обратилась к Дефне.
— Давай разберем твою ситуацию. Ты серьезно думала, что никогда больше не встретишь его? Не поверю… Может быть сейчас ты еще не готова к разговору с ним, но судьба, очевидно, решила иначе. Его встреча с фотографом в римской гостинице в момент выставки ее работ ‒ да это лихо закрученный сюжет для дамского сериала! — и она широко улыбнулась.
— Седа, мне совсем не смешно. Я наладила здесь свою жизнь, начала серьезно заниматься живописью, у меня работа, которая мне нравится, и устроенный быт, есть сын и ты. А он придет и все сломает. Он запутает мои мысли, начнет давить на меня. Раньше, когда он приближался ко мне с этим своим особенным взглядом и улыбкой, и я чувствовала его запах, жар его тела и прикосновение его рук, мои мозги отключались. Я горела и таяла… Он мог добиться от меня всего, чего хотел. А если еще он узнает про Мерта… — Ее глаза округлились от ужаса, и румянец сбежал с лица.
Седа внимательно наблюдала за ней.
— Моя милая перепуганная подруга, ты так его описала… До сих пор любишь его?
— Нет… не знаю. Но проверять не хочу. Не имеет значения… Сейчас я абсолютно не готова встретиться с ним. Он бросил меня и даже выслушать не захотел, сказал на прощание те жестокие слова, так зачем меня искать сейчас.
— Может хочет извиниться?
— Я простила его, но это ничего не меняет. Никто из нас не забудет того, что произошло. Это прошлое, и я не хочу в него возвращаться. Что мне делать? Опять куда-нибудь сбежать? Но теперь я не одна, ребенку нужен дом, нужна стабильность, а не мать в бегах.
— Дефне, ты всегда можешь на меня рассчитывать, мы найдем выход, правда. Я зайду к тебе сегодня вечером, когда уложу Лару спать, мы еще раз все обсудим и разработаем план действий на случай его внезапного появления. А теперь нам надо возвращаться, Джон, наверное, уже потерял нас.
Прикрыв дверь своего офиса, Седа набрала знакомый номер и после короткого приветствия сказала:
— Патрик, привет, нам надо поговорить, речь пойдет о Дефне.
Через час Патрик ждал ее у галереи в своем новом кроссовере Мерседес AMG. Седа питала слабость к хорошим, дорогим машинам и следила за новинками.
— А я надеялась, что ты встретишь меня в своем умопомрачительном Корвете. — с разочарованием произнесла она.
— Не в это раз, дорогая. — обольстительно улыбаясь, сказал он.
— Ой, пожалуйста, Патрик, ты же знаешь — на меня это не действует. У меня врожденный иммунитет к твоего шарму. Давай посидим где-нибудь в парке и поговорим.
Патрик и Седа были друзьями со стажем, они познакомились в Нью-Йоркской школе искусств 10 лет назад, когда обоим было по 22 года. Она обратила на себя его внимание тем, что была абсолютно равнодушна к комплиментам этого избалованного женским обществом Дон-Жуана, слушала их с язвительной ухмылкой и никак не желала пасть под напором его мужского очарования. Высокая, стройная, турчанка по матери, она была на редкость красива, золотистая кожа, карие, чуть раскосые глаза, удлиненный изящный носик и черные длинные волосы дополняли образ этой восточной красавицы. Но она была девушкой строгих правил и не позволяла лишнего безалаберным студентам, которые, считая себя частью артистической богемы, отрывались в кампусе на полную катушку.
Непонятно как, но два таких разных человека подружились, вместе ходили в музеи, на выставки и концерты симфонической музыки. Оба любили Дебюсси. Иногда вместе рисовали в мастерской Патрика. Он не жил в кампусе, у него была квартира в городе и в ней ‒ мастерская. А шумная и большая семья Седы жила в небольшой квартире, и свободного пространства там не было совсем.
Со своим будущим мужем она познакомилась также через Патрика, когда гостила в имении его родителей. Она влюбилась в него сразу, он был красив, хорошо сложен и заразительно смеялся. Они быстро поженились, хотя ее мама была против такого скоропалительного решения и оказалась права. О своей короткой семейной жизни ничего хорошего Седа вспомнить не могла, кроме одного ‒ у нее родилась Лара. Муж бросил ее вскоре после рождения дочери, его раздражали детский плач и ошалевшая от недосыпания жена. Седа осталась одна, а ее бывший муж продолжил веселиться, алименты поступали нерегулярно и их едва хватало на оплату квартирки, где она жила с дочерью. Вернуться к родителям она не хотела, да они бы и не приняли ее.
Патрик помог ей тогда встать на ноги, не потерять себя за всеми этими житейскими трудностями. Он взял за правило приходить раз в неделю, всегда красивый, стильно одетый, с цветами для нее и игрушкой для Лары. Болтал, присев где-нибудь в уголке ее двухкомнатной квартиры, уходя оставлял конверт. Первый раз обнаружив в нем значительную сумму денег, она расплакалась и накричала на него. Патрик спокойно выслушал ее страстную речь, сказав, что деньги ей нужнее, а его семья неприлично богата и может раскошелиться для единственного наследника. Окончив Школу искусств, он пытался встроиться в семейное дело, но быстро потерял интерес к банковским будням. И тогда, составив бизнес-план, пришел к отцу с просьбой инвестировать в покупку помещений для его арт-галереи «Фокус» и предложил Седе место директора этой галереи. Так было положено начало его успешному проекту, потом он открыл еще одну галерею в Лос-Анджелесе и еще одну во Флоренции. Патрик был разносторонней личностью, его картины в стиле абстракционизма выставлялись в галереях страны и хорошо продавались, он также читал курс по абстрактной живописи в Нью-Йоркской школе искусств. Женщины сходили по нему с ума. Высокий, красивый, талантливый, богатый ‒ многие девушки мечтали стать госпожой Пошэ. И он любил их общество, часто увлекался, но в сердце никого не пускал. Седа сказала ему однажды:
— Патрик, ты прекрасный друг, у тебя, несмотря на всю твою наносную шелуху, доброе сердце, и я очень люблю тебя. Но ты мучаешь женщин. Когда придет ОНА ‒ ты за все и за всех заплатишь.
Они присели на скамью у пруда, утки тотчас же подплыли к берегу в ожидании угощения.
— Послушай, — вдруг сказала Седа, — может быть уже пора ей открыться. И, не получив ответа, продолжила, — Она тебе нравиться, так прояви свой интерес к ней, обозначь, наконец, свое присутствие в ее жизни, и дай ей возможность узнать тебя. Уже три года ты тратишь зря ее и свое время.
— Седа, ты разве не помнишь в каком состоянии она была. Ты сама женщина и прошла через что-то похожее. Полагаю, тогда она была озабочена тем, как ей выжить, как родить ребенка и на что жить. Думаешь то, что я чувствовал к ней, имело бы на тот момент какое-то значение?
— Возможно, ты прав. Но прямо сейчас ситуация складывается так, что ты должен выйти из тени.