Они были похожи на голодного, дорвавшегося до пищи человека, который ест быстро и торопливо, жадно заглатывая куски, пытаясь быстро насытиться в страхе, что еда исчезнет. Поэтому это было не тихое и нежное слияние, он быстро и резко взял ее с глухим, вибрировавшем в горле звуком, она выгнулась ему навстречу, обвив руками и ногами и прижав его к себе еще теснее. Это была дикая, абсолютно не контролируемая страсть, долго время кипевшая и копившаяся внутри каждого, она сдерживалась обстоятельствами и запретами, которые они когда-то наложили на себя, но вот, наконец, вся эта гремучая смесь выплеснулось наружу и обожгла их до последней клетки.
Они не помнили себя такими, открывая друг друга заново, Дефне не просто отдавала ему себя, как раньше, она брала, ее движения и издаваемые ею звуки буквально лишили его способности соображать и чувствовать что-то еще, кроме ее тела. Для них обоих разрядка наступила слишком быстро, тело Дефне напряглось, потом задрожало, и он вобрал в себя сорвавшийся с ее губ удивленный вздох.
Согреваемые теплом камина, они долго не могли разжать объятий, она по-прежнему прижимала к себе его горячее тело, и он не шевелился, боясь нарушить это единение. Потом она освободила его от своих пут, он перекатился в сторону, оба начали остывать, а вместе с этим вернулась и способность мыслить. Дефне торопливо поднялась и, собрав с пола разбросанную одежду, молча вышла. Омер оделся и присел к камину, не надеясь даже, что она к нему присоединиться, он был ошеломлен и растерян, не представляя, как она отреагирует на произошедшее, и как это отразится на их отношениях.
Выйдя из ванной комнаты, Дефне легла рядом с сыном, прижав его к себе и гладя влажный от испарины лоб, ее мысли тут же вернулись к тому, что недавно произошло. Еще накануне она говорила о необходимости лучше узнать друг друга, упирала на время, которое осталось у нее для принятия решения, а сегодня со страстью, без всяких условий отдавалась его ласкам. При воспоминании о полученном наслаждении ее тело тут же предательски откликнулось. Как завтра утром она посмотрит в глаза Омеру, и что она скажет родным? Что, отключив голову, просто отдалась своим чувствам, не думая о последствиях? Она услышала его шаги и закрыла глаза, войдя в комнату, он постоял над кроватью, затем погладил ее плечо и, наклонившись к самому уху, прошептал:
— Я знаю, что ты не спишь. Я люблю тебя.
Утром она проснулась от того, что было очень жарко, открыла глаза и поняла причину, они лежали очень близко друг к другу, разделенные только тельцем сына, он придавил ее ноги тяжестью своих, и его рука касалась ее бедра. Пытаясь осторожно выбраться, никого при этом не разбудив, Дефне потихоньку, но безуспешно пыталась высвободить ноги, скользя к краю кровати, посмотрела на него и заметила, что он улыбается, потешаясь, очевидно, над ее неудачными потугами, разозлившись, она с силой дернулась и, освободившись, наконец, встала, сердитая на себя, на Омера, а более всего на свою беспечность и просыпающуюся зависимость от него, толкнувшую ее к близости, которую она всеми силами так долго пыталась избежать.
Утром моросил дождь, рисовать она не вышла, а продолжила прерванное накануне чтение, позавтракали поздно, потому что Мерт проснулся не в настроении и много капризничал. Пытаясь его отвлечь, Дефне предложила украсить хвойное дерево, Омер вдруг вспомнил, что в доме на чердаке должны были остаться елочные игрушки, и после непродолжительных поисков принес пыльную картонную коробку. Малыш сразу оживился, деревце было небольшим, и ему разрешили самому повесить игрушки, конечно, никакой симметрии не получилось, где-то было густо, а где-то пусто, но родители исправлять ничего не стали. Дождь усилился, и выйти на улицу было невозможно, после обеда, уложив Мерта спать, Дефне решила объясниться с Омером, он просматривал какие-то документы в гостиной, но поднял голову, когда она вошла.
— Омер, то, что произошло вчера было ошибкой, — начала она, — наверняка, ты все заранее продумал и создал условия, в которых я повела себя ожидаемо. Но, если ты надеялся решить нашу ситуацию таким образом, то твой план не сработал.
Дефне взглянула на него, он слушал не перебивая, потом произнес:
— Ошибкой было твое никому ненужное сопротивление нашей любви. Зачем откладывать неизбежное? Почему ты упорно отказываешься признать, что до сих пор любишь меня? Разве я принуждал тебя к близости со мной? И разве то, что было вчера не было чудесным?
— Я не скрываю, что у меня есть чувства к тебе. — возразила она с пунцовыми щеками, избегая смотреть ему в глаза. — Но это не означает, что я прямо сейчас готова строить с тобой совместную жизнь. Прошу, перестань провоцировать меня. Ведь я тебе недавно все объяснила.
— Да, я помню, ты говорила мне про меня, которого ты не знаешь. А вчера вечером у камина ты которого Омера так страстно обнимала?
Заметив, что Дефне смутилась и собралась выйти из комнаты, он поспешно встал и, подойдя ближе, попытался взять за руку, которую она тут же выдернула.
— Дефне, с моей точки зрения, из-за твоего упрямства мы зря теряем время. Ты можешь бегать от меня, но куда ты денешься от себя самой? — однако, увидев, как она упрямо мотнула головой, решил изменить направление разговора. — Хорошо, давай сделаем так, ты возвращаешься в Америку, чтобы закончить там все дела, я думаю, двух месяцев тебе будет достаточно, потом ты приезжаешь в Турцию, прямо ко мне, — выражение ее лица изменилось, и он поспешно произнес, — дослушай меня… Итак, ты переезжаешь с сыном жить ко мне, но живем мы, как соседи, в одной кровати, естественно, не спим, или спим, если захочешь, — добавил он, улыбаясь, — совместная жизнь позволит нам быстрее вспомнить друг друга или познакомиться заново, как ты это называешь. Если это тебе поможет быть уверенным во мне, я готов так жить сколько тебе понадобится. Поверь, так мы быстрее продвинемся в решении твоей проблемы, полагаю даже, она рассосется сама собой.
Бросив на него подозрительный взгляд, она пожала плечами и, ничего не ответив, вышла, но Омер и не ждал никакого ответа, глядя ей вслед он прошептал:
— Думай не думай, тебе никуда от меня не деться ‒ не отпущу.
========== Глава двадцать восьмая. Нити судьбы. ==========
Подруги вернулись в пятницу поздно вечером, сначала Омер высадил у дома Дефне с Мертом, а полчаса спустя Синан привез Седу с дочерью. Они встретились за ужином, который приготовила Айшегюль, успевшая соскучиться по подругам и их детям, и хотя это были традиционные и всеми любимые турецкие блюда, особого аппетита никто не проявил, обе женщины едва притронулись к еде и скупо обменялись впечатлениями о поездках. Айшегюль ясно видела, что они чем-то обеспокоены, и каждая занята решением своих проблем, но если неразговорчивость Дефне еще можно было списать на трудности общения с Омером, то чем была вызвана апатия всегда активной Седы, понять было невозможно, очевидно, поездка сложилась не лучшим образом, от нее так и не дождались никаких восторженных отзывов по поводу осмотра пещер. Айшегюль не стала их расспрашивать, хороший сон ‒ помощник при расстройствах любого рода, при свете нового дня проблемы имеют обыкновение терять свою остроту.
Оставшись одна после отъезда подруг и испытав острое чувство одиночества, она в минуту отчаяния рассказала Исо всю историю своей жизни, от детства до момента возвращения на родину, открыто, не стараясь приукрасить свои поступки или оправдать их. Он внимательно и терпеливо слушал, задавал вопросы, проявляя свою заинтересованность в ее повествовании, пару раз она начинала плакать, и, пытаясь успокоить девушку, он неловко хлопал по ее лежавшей на столе руке, предлагал заварить свежего чая, было видно, что женские слезы его угнетали, и он проявлял свое участие, как умел. Они засиделись допоздна, когда Айшегюль посмотрела на часы, ей стало стыдно, что она задержала Исо так надолго, ему рано утром надо было идти на работу, а теперь из-за нее он вряд ли выспится.