— Исо, простите, вам завтра на работу, а я со своими глупыми разговорами вас задержала, вам надо было меня прервать. — в волнении она мяла перед собой руки.
— Айшегюль, в ваших рассказах не было ничего глупого. Я рад, что вы доверились мне, теперь мне стали понятнее некоторые моменты. — он внимательно и нежно смотрел на нее.
Смутившись под его пристальным взглядом, она тихо проговорила:
— Простите, еще раз. Не думайте, что я всем это рассказываю, многие детали знаете только вы, я даже Дефне не говорила.
Исо кивнул, помедлив, взял обе ее руки в свои и серьезно сказал:
— Для меня очень важно, что вы доверились именно мне.
Хотел еще что-то добавить, но передумав, направился к двери и, уже открыв ее, произнес:
— Вы мне очень нравитесь, Айшегюль. Хочу, чтобы вы это знали. — взглянул на девушку, проверяя ее реакцию и, улыбнувшись, вышел.
Айшегюль прижала руки к груди, сердце стучало так громко, что его биение отдавалось в висках, она впервые в жизни испытывала подобное, радость вперемешку со страхом переполняли ее, хотелось сразу всего и прямо противоположного: смеяться и плакать, поделиться с кем-нибудь и все сохранить в себе, бродить по улице, ни о чем не думая, и закрыться в комнате, вспоминая его слова и взгляд, который он бросил на нее, выходя. Девушка боялась признаться себе в чувстве, которое испытывала, потому что давно запретила себе даже надеяться, она страшилась ошибиться и остаться покалеченной навсегда.
Взяв плед, вышла в сад, чтобы немного остыть на свежем воздухе, приложила руки к пламенеющим щекам. Она понимала причину, по которой доверилась ему ‒ он нравился ей, соединяя все качества, которые она хотела бы видеть в мужчине рядом с собой: спокойствие, силу характера, честность, ум, порядочность, мужественную красоту. Но что она могла дать ему? Она уже была вдовой, за ее спиной не было такой дружной семьи, как, например, у Дефне, приданого принести она тоже не могла, накоплений было немного. По какой причине он мог бы остановить свой взгляд и выбор на ней? По ее мнению, такой причины не было, другие девушки могли дать ему гораздо больше. Потом, она вспоминала его взгляд и те знаки внимания, которые он ей оказывал с самого приезда, и в сердце расцветала надежда на возможное счастье, которое, наконец, ее нашло.
В последующие дни, Исо заходил к ней каждый вечер, приглашая погулять по набережной, или пойти в кино, в доме почти не задерживался, и она понимала причину, пока подруг не было, он, заботясь о ее репутации, не хотел, чтобы о ней поползли по улице слухи.
Самолет прилетел в Кайари по графику, багаж Седа получила быстро, и когда в толпе пассажиров вышли в зал ожидания, Синан их уже ждал, его широкая искренняя улыбка говорила о том, как он рад их встрече. Хотя Седа и не подавала виду, ей было приятно его неподдельное восхищение ею, нельзя было сказать, что она была обделена мужским вниманием, пусть ее любовь и последующее замужество были неудачными, она не теряла надежды найти своего человека, именно человека, а не привлекательную единицу противоположного пола, поднаторевшую в умении пускать пыль в глаза и казаться лучше, чем на самом деле есть. До сих пор ей не очень везло, она ходила на свидания, но результат всегда был отрицательным, ее мать уже пеняла на излишнюю разборчивость дочери, указывая на то, что женщину с ребенком не всякий мужчина захочет взять замуж, на что Седа резонно замечала, что и сама за абы кого замуж не выйдет.
Она настороженно относилась к Синану, не понимая его заботы о Ларе и причин явного интереса к себе, проявившегося сразу же при первой встрече в доме Омера, сначала она подозревала, что он делает это по просьбе друга, желая смягчить или нейтрализовать ее, как подругу Патрика и Дефне, имеющую на них влияние. Но мнение Седы начало меняться после дня, проведенного совместно за осмотром памятников, он был очень благожелателен, но сдержан, и хотя она все время чувствовала его внимательный и восхищенный взгляд, он не позволял себе никаких вольностей или двусмысленных намеков, вел себя, как настоящий, в ее понимании, мужчина, а не как павлин, распускающий перья перед понравившейся женщиной, таких Седа терпеть не могла и убирала сразу из своего окружения.
К тому же ее подкупала его доброта по отношению к Ларе, настоящая, а не показная, имеющая целью смягчить мать и расположить ее к себе. Он внимательно слушал девочку, разговаривал с ней, как со взрослой, что Ларе, с ее складом характера очень нравилось, потому что она терпеть не могла, когда взрослые начинали с ней сюсюкать, к тому же, как ни удивительно, взрослого мужчину и восьмилетнюю девочку связывала общая страсть к пазлам, и мать подозревала, что Лара поехала с ней на экскурсию только из-за Синана. Ее предположения оказались верны, когда она услышала, как дочь попросила показать ей большой пазл, который Синан собирал дома, удивляло то, что он, не колеблясь ни минуты, с охотой согласился и привез незнакомых, по сути, людей к себе. Пока они рассматривали пазл, Седа прошлась по помещениям первого этажа, наверх она подниматься не решилась, это было бы слишком бесцеремонно по отношению к хозяину дома. Но и того, что она увидела хватило, чтобы заметить отсутствие женской руки, ей казалось странным, что такой обаятельный, состоявшийся мужчина жил один, но поразмыслив, Седа решила, что у него, как и у нее, наверняка, была какая-то причина быть одиноким, возможно, здесь крылась несчастная любовь или отрицательный опыт совместной жизни.
Составив благоприятное впечатление о нем и приняв его в круг своих знакомых, она не стала возражать против их совместной поездки в Кайари, к тому же ее дочь буквально смотрела Синану в рот, он стал для нее авторитетом, и Седа втайне одобряла это: должен же быть у девочки образец правильного мужчины в жизни, и Синан на эту роль подходил, хотя признаться в этом вслух она никогда бы не решилась, однако воспользовавшись подходящей ситуаций, решилась задать Дефне наводящие вопросы о жизни Синана и его сердечных историях. Такую возможность ей дал их совместный обед в кафе «Мано», у Дефне это не вызвало никаких подозрений, потому что было вполне логично интересоваться человеком, с которым ты сидела за одним столом в течение полутора часов.
— Как давно ты знаешь Синана? — начала Седа разговор, твердо решив прекратить его, если Дефне начнет догадываться о его причинах.
— Чуть больше, чем Омера. — улыбаясь ответила Дефне. — Я же тебе говорила, что сначала была влюблена именно в него. Он приходил в «Мано» всегда такой приветливый, с улыбкой, очень позитивный человек.
— Почему же у вас ничего не сложилось?
Дефне вздохнула, ей было трудно ответить на это вопрос, потому что пришлось бы многое снова объяснять, поэтому она ответила кратко:
— Потому что я безумно влюбилась в его друга. Другого мужчины, кроме Омера для меня не существовало. Но Синан…
Она замолчала, но Седа видела по выражению ее лица, что Дефне еще не все сказала, поэтому не удивилась, когда через несколько минут она вернулась к этой теме.
— Он так поддерживал меня во всей этой истории, всегда был на моей стороне, пытался защитить от госпожи Нериман. Я ему очень благодарна, он очень хороший человек, Седа, не испытывай к нему предубеждения только потому, что он друг Омера. Да, и разве Омер плохой? Жизнь развела нас, но я по-прежнему считаю его порядочным и честным человеком. То, что я не могу принять некоторые его поступки, не означает, что я думаю о нем плохо.
Два с половиной дня, которые Седа и Синан провели вместе в Каппадокии за осмотром этих удивительных пещер, руками человека преобразованных в жилые или складские помещения, пролетели очень быстро. Они жили в одном отеле, но на разных этажах, встречались за завтраком и обсуждали программу на день, Седа, следуя своим правилам, очень дотошно подошла к осмотру этих свидетельств древности, прочитав, как обычно, от корки до корки путеводители, но приятным для нее сюрпризом от Синана оказался англоговорящий гид, который для их маленькой группы провел подробную, интересную экскурсию, изложив множество фактов и указав на детали, которые при самостоятельном осмотре просто не были бы ими замечены, его захватывающий рассказ увлек даже Лару, задавшую множество вопросов о назначении тех или иных предметов.