Увековеченная Матильда оставила Квартиранта равнодушным. Хоть сперва и заинтриговала, отчего заинтриговалась и я. Поначалу питомец обнюхивал застывшую незнакомку, особенно в области хвоста, и робко трогал лапой. Но вскоре утратил интерес, предпочтя впасть в сон. Кот мой повидал на своём веку соплеменниц, и дамы его привлекали активные и пушистые. Это же неподвижное полулысое создание не будило в нём никаких низменных желаний. Я порадовалась: воспитала отличного кота без сексуальных патологий.
Словно в продолжение последней мысли позвонил Илюша.
– Кажется, я вывихнул обе ноги, – пожаловался он в трубку.
– С твоими конечностями вечно что-нибудь не так.
– Я уже привык к твоим издёвкам, язва. И почему ближе тебя у меня никого нет? Слушай, забери меня, на улице валяюсь, встать не могу.
– Точные координаты?
– Арка во дворе на Ленина.
– Что ты там забыл?
– К любовнице ходил!
– Шутник.
Проклиная свою отзывчивость, я снова утеплилась и выскочила на улицу.
Илья сидел на холодной земле с раздвинутыми как у куклы ногами.
– Ты себе ничего важного не отморозил? – спросила я, приближаясь к нему.
– Покойнику холод не страшен, Мухрыжева, встать помоги.
Кое-как мне удалось привести друга в вертикальное положение. Илья повис на моём плече, и мы будто раненые стали продираться сквозь начинающуюся пургу.
– Как тебя угораздило?
– Да шавка какая-то с ног сбила. Представляешь, у неё в пасти была змея.
Я засмеялась:
– Это сосиски.
– Что?
– Сосиски, Капустин, обыкновенные сосиски. Я знакома с этой собакой.
– Совсем ты, Ирка, дошла, с собаками уже знакомишься. Замуж тебе пора.
– Предлагай.
– Извини, именно сегодня вышел из дома без кольца.
– А мы как раз к тебе домой и идём.
– Ну, надо же, полагаю, красиво всё обстряпать, на колено там упасть. Но в связи с последними событиями из-за твоей знакомой собаки не обессудь, колено временно откладывается. А без колена, сама понимаешь, никуда не годится.
– Жалкие отговорочки, Капустин.
– Куда я от тебя денусь, Мухрыжева? Всё равно я никому кроме тебя не нужен. Как и ты никому, кроме меня.
– А не вывихнуть ли мне тебе ещё и обе руки?
– Обожаю тебя.
За разговором о предстоящем походе к Ленке мы достигли Илюшиной квартиры. К этому моменту любовничек на удивление расходился, и на пятый этаж волочить его тощее длинное тело мне не пришлось.
Во всей квартире привычно горел свет – как истинный мыслитель Илья вечно забывает погасить электроэнергию перед уходом. Поэтому мы, ничуть не изумившись, спокойно разулись. Однако в следующую секунду я насторожённо застыла: до прихожей долетал запах... еды.
Тут стоит сделать лирическое отступление. Мой интимный друг мужчина весьма аскетичный и неприхотливый. Питается преимущественно лапшой быстрого приготовления и порошковым картофельным пюре. Иногда я удивляю его пищеварительный тракт домашненьким, но это случается редко. Нечего баловать, а то привыкнет ещё, потом не наготовишься. Да и кто он мне, по сути? Всего-то единственный мужчина на протяжении последних трёх лет, подумаешь.
Недоумённо ведя носами, мы переглянулись.
– Это вообще моя квартира? – ошарашено проговорил Капустин и крадучись зашагал на аромат.
Я на цыпочках посеменила следом.
Кухонный стол заставляли яства. Три кисэ с горами салатов, тарелок пять нарезок и закусок, огромное блюдо с крышкой.
– Это… это не моя посуда, – уставился Илья на стол.
– Где раздобыл скатерть-самобранку? Я тоже такую хочу.
– Когда я уходил, этого не было.
– А давно ты уходил?
– Да с час назад, не больше.
И он отправился изучать недра квартиры. Недра состояли из одной комнаты, совмещённого санузла и лоджии, потому вернулся он быстро.