– Тебе надо присесть, – тихо произнес он.
Его мягкий, непривычно ласковый тон стал той спасительной ниточкой, которая не позволила ей утонуть в болоте отчаяния и безысходности.
Юноша обхватил запястье Гермионы и потянул ее за собой. Опустившись в обитое бежевым велюром кресло, девушка откинулась назад и уткнулась затылком в высокую спинку. В ушах шумело, а пальцы на руках продолжали подрагивать. Но когда телу больше не требовалось прилагать усилия, чтобы держаться на ногах, ей стало полегче.
Драко сел в кресло напротив.
– Что между вами происходит? – спросил он, и Гермиона свела брови к переносице.
– В каком смысле? – спросила она.
– Ну… Когда я узнал, что ты оказалась у Долохова, я подумал, что ты долго не протянешь. Ведь его считают самым жестоким Пожирателем Смерти. Конкуренцию ему может составить разве что моя тетка Белла, – Драко грустно улыбнулся. – Но, похоже, он не пытал тебя, да? – Гермиона скосила глаза, избегая взгляда юноши. Ей почему-то стало стыдно, хоть она и ни в чем не была виновата. – Признаюсь, я был, мягко говоря, в легком негодовании, когда вчера в Министерстве он попросил меня забрать тебя в Мэнор.
Гермиона пронзила его напряженным взглядом.
– А он как-нибудь мотивировал свое решение? – спросила она осторожно.
– Его мотив меня и удивил, – ответил Драко. – Он сказал, что все знает обо мне. Но не собирается меня сдавать. Он хотел, чтобы я помог тебе сбежать из Британии подальше от этой заварушки.
Сбежать из Британии…
– Какой заварушки? – сердце в груди Гермионы вновь неистово заколотилось.
– Очевидно, той, которую он собирается устроить, присоединившись в Сопротивлению, – расслабленно развалившись в кресле, проговорил Малфой.
Кровь резко прилила к голове, и Гермиона с силой сжала подлокотники кресла.
Я защищу тебя, мой воробушек.
– Я сразу согласился, – продолжил юноша, возвращая Гермиону из состояния глубокой задумчивости в реальность. – Ведь это возможность отдать долг Поттеру за спасенную жизнь тогда в Выручай-комнате. Ему я помочь не смог, так помогу хотя бы той, кто была ему дорога.
Гермиона почувствовала укол совести. Пару минут назад она обвинила Малфоя в таких жутких вещах, а он рисковал жизнью все эти месяцы, делая что-то реально важное.
– А ты знаешь, сколько человек сейчас в Сопротивлении? – спросила Гермиона, переключаясь на менее болезненную тему.
– Точно не знаю. Они ведут себя довольно скрытно, хотя я их не виню. Я хоть и сам ношу Метку, но другим Пожирателям ни капли не доверяю. По моим прикидкам, конкретно орденовцев максимум человек десять. Но есть еще те, кто тайно им помогает. И не только на территории страны, – в памяти Гермионы невольно всплыл наставник Долохова из Венгрии. Возможно, именно он связующий Драко, который переправляет девушек из Британии? – А еще есть я, снабжающий их новыми бойцами, и… кое-кто, чье имя я не могу назвать из-за Непреложного обета. Но, думаю, скоро ты и сама все узнаешь.
Вдруг в дверь постучали.
– Войдите! – крикнул Малфой, и дверь распахнулась.
– Луна! – выдохнула Гермиона, увидев на пороге подругу.
– Малфой сказал, что они будут ждать нас на углу Вересковой улицы и Паучьего тупика завтра в 8 вечера, – Долохов рассматривал кинжалы, разложенные на обеденном столе.
– И мы пойдем туда… потому что уверены, что они… не устроят нам ловушку? – Роули перекинул ногу на ногу, сидя на массивном деревянном стуле.
– Ну, ты же видишь, как я им доверяю, – Антонин взял в руку один из кинжалов и пальцем проверил его остроту. – И потом, даже если забыть о том, что ты им помог… Твоя подружка разве не может замолвить за нас словечко? – он поднял глаза на Роули.
– Моя… подружка, – Торфинн сделал акцент на втором слове, – не будет в это вмешиваться. Как бы ей ни хотелось, я не допущу этого. А что насчет твоей подружки?
– Грязнокровка сейчас, наверное, уже на полпути в какой-нибудь Париж…
С громким хлопком в столовой появилась эльфийка.
– Мастер Антонин, мастер Драко Малфой просит разрешения на вход через камин, – доложила она.
– Отлично. Вот мы и узнаем все детали, – сказал Антонин, обращаясь к Роули, а потом повернулся обратно к Руне. – Пропусти его.
Руна щелкнула пальцами, и в ту же секунду в камине вспыхнули зеленые языки пламени.
– Какого хрена? – резко бросил Долохов, когда из камина следом за Малфоем вышли Гермиона и Луна. – Я тебе что сказал?
– Прости, Антонин, но Грейнджер категорически отказалась куда-либо уезжать, – невозмутимо проговорил Малфой, стряхнув с плеча серого пиджака несколько крошек сажи, прилипших к нему, когда юноша выходил из невысокого камина. – Что мне оставалось? Не тащить же ее силой?
– Именно так ты должен был сделать! Даже если бы она зубами вцепилась в косяк входной двери твоего поместья!
– Перестаньте говорить обо мне так, будто меня здесь нет! – наконец подала голос Гермиона.
– Тебя и не должно быть здесь, грязнокровка! – покровительственно, будто говорил с маленьким ребенком, произнес Антонин.
– Это не тебе решать! – с вызовом бросила гриффиндорка.
Антонин шумно выдохнул. Его лицо ожесточилось, несколько секунд арктически холодные глаза не моргая буравили горящие неистовым огнем медовые глаза девушки. Вдруг мужчина резко сорвался с места и, подойдя к Гермионе, схватил ее рукой под локоть.
– Руна, предложи нашим гостям угощение, пока я разберусь с небольшой занозой.
Затем он развернулся и потащил легонько брыкающуюся Гермиону к дверям.
Когда они отошли на приличное расстояние от столовой, Антонин тряханул девушку, не ослабляя хватку, и тихо, но отнюдь не менее угрожающе спросил:
– Что ты, мать твою, делаешь? Тебе не терпится отправиться на тот свет?
– Пусти меня, – раздраженно буркнула Гермиона, попытавшись вывернуться из захвата.
– Или что? – с ухмылкой спросил Антонин. – Посмотри на себя, ты – маленький беззащитный котенок.
Гермиона бросила на мужчину взгляд полный ярости.
– Дай мне палочку, и я покажу тебе, кто здесь котенок, мистер великий волшебник, не сумевший отразить заклинания школьницы, – ехидно усмехнувшись в ответ, произнесла девушка.
Долохов сильнее сомкнул пальцы, и Гермиона пискнула.
– Я защитить тебя хочу, идиотка!
– Это ты идиот, если считаешь, что я буду спокойно отсиживаться где-то, пока ты рискуешь ради меня жизнью! – воскликнула девушка. – Я никому не позволю сражаться и умирать за меня. Гарри и Рон, семья Уизли… Я устала терять близких! – из ее глаз брызнули слезы, и Антонин шокировано отпустил ее руку. – Я не могу потерять и тебя, – совсем тихо проговорила Гермиона, всхлипнув.
Терять близких… Антонин не смог вымолвить и слова, поэтому просто стоял и широко распахнутыми глазами смотрел в заплаканное лицо его девочки.
– Ты должен пообещать мне, что мы вместе пойдем в Сопротивление и будем сражаться бок о бок, – смахнув слезы с щек, произнесла Гермиона.
Она ждала ответа, а он будто находился под действием Обездвиживающего, не в силах шевельнуться или сказать хоть что-нибудь. Антонин никак не мог поверить, что это происходит на самом деле.
Он ей не безразличен. Она беспокоится о нем. Не из чувства долга и не по призыву излишне голосистой совести. А потому что он для нее близкий человек.
– Мы идем в Орден завтра вечером. Но сначала раздобудем тебе палочку, – произнес он, наконец, и Гермиона тут же прильнула к мужской груди, обхватывая Долохова руками в районе пояса.
Всякий раз, когда она делала это – обнимала его вот так искренне, в порыве чувств – Антонин ощущал, как в глубине души будто растекалась мягкая карамель, обволакивая каждый темный укромный уголок и поглощая горечь, спрятавшуюся там, взамен оставляя сладкое послевкусие. И в такие минуты мир перед его глазами будто становился теплее и уютнее.
– А ты и правда проблемная, лапонька, – мягко проговорил он, обнимая ее в ответ.