Мужчина начал совершать мягкие поглаживания по ее телу – сначала плечи, потом грудная клетка, потом рука провела по ложбинке между грудей. Гермиона ощутила, как напряжение копится в сосках – это было непривычно и казалось неправильным, но она поймала себя на мысли, что ей не хочется, чтобы он останавливался. А когда он снова обхватил чувствительные холмики пальцами, из ее горла вырвался вскрик. Это была еще не кульминация, но она была уже близка.
Антонин поочередно накрыл губами сначала один сосок, а потом второй, и девушка сдавила руки в кулаки, когда между ног разлилось тепло, будто кто-то поднес свечу, и та стала нагревать нежную кожу исходящим от огонька жаром. Когда пальцы вернулись к соскам, мужчина не останавливал мягкое растирание, пока Гермиона не вскрикнула, теперь уже от накрывшего ее оргазма. Она прикрыла глаза и почувствовала, как невидимые веревки, удерживающие ее руки, испарились, а потом Антонин наклонился к ее уху и прошептал:
– Ты восхитительна, моя кошечка. Порадуешь меня еще?
Девушка непонимающе взглянула на расположившегося на боку подле нее мужчину.
– Погладь себя. Ты ведь хочешь. Я уверен, там внизу просто пожар.
– Я… не могу так…
Он опять заставил ее щеки залиться краской.
– Раньше ты это уже делала, помнишь? После нашей невероятно удачной миссии под названием «Лжестерилизация».
Гермиона улыбнулась краешком губ, но смущение так и не отпустило ее.
– Тогда все было иначе.
– Да ладно, сейчас все так же. Тут по-прежнему только я, ты и твои надоедливые принципы, которые я сотню раз просил не брать с собой в постель.
Гермиона усмехнулась и почувствовала, как тело расслабляется. Пока очередная волна стеснения не успела накрыть ее, девушка потянулась к интимной зоне и коснулась пальцами явно требующего внимания клитора. Медленно она стала растирать возбужденный бугорок, стараясь не думать о том, что Долохов наблюдает за ее действиями. Но он не был бы Антонином Долоховым, если бы позволил ей забыть о своем присутствии. Его рука заскользила по внутренней стороне бедра, оставляя после себя россыпь мурашек. Девушка прикрыла глаза, но от этого, казалось, чувства лишь обострились, а в сознании все равно предстал Долохов, целующий, ласкающий и шепчущий пошлые слова на ухо. А потом Антонин проник двумя пальцами в ее влагалище, поглаживая стенки изнутри, и смущение окончательно уступило место удовольствию – Гермиона открыла глаза, когда почувствовала как по телу, едва касаясь, будто прошлась мягкая шелковая ткань. Такое знакомое ей ощущение. Раньше это происходило лишь, когда он входил в нее. Но теперь между ними все иначе. И это не могло не отразиться на процессе переплетения их магических энергий.
Девушка увеличила интенсивность трения по бугорку и, наконец, не сдерживалась, кончила с протяжным стоном. Второй оргазм был более насыщенным и затронул каждую клеточку ее тела. Магия Долохова создала мягкие покалывания на ее груди и животе. Все мышцы расслабились, Гермиона обмякла и просто наслаждалась моментом, откинувшись на подушки. Но, когда Долохов снова расположился между ее ног, девушка поняла, что следом ее ждет еще одна приятная кульминация.
Он стоял у окна своего кабинета в одной из башен Хогвартса и наблюдал, как первые солнечные лучи поднимались над горами.
Корбан Яксли оказался крайне неаккуратным в вопросах сохранности конфиденциальной информации. Да, конечно, он был у себя дома и на его рабов было наложено заклинание, не позволяющее им рассказать или написать хоть что-то, касающееся происходящего в особняке, но все равно, открыто трепаться о таком важном секрете… глупость.
Солнце начало разбрасывать золотые нити по долине, когда решетка заброшенного входа в подземелья школы открылась и наружу вышел человек в черной мантии. Амикус видел его еще до рассвета, когда тот с легкостью миновал все защитные барьеры Хогвартса, проскользнул к каменной арке, обрамлявшей вход и, отворив решетку заклятьем, скрылся за ней.
Темный Лорд…
Амикус усмехнулся. Несмотря на то, что после возрождения Волдеморт полностью потерял человеческий облик, он по-прежнему был до идиотизма сентиментален. Хогвартс всегда был для него особым местом, но прятать столь ценную вещь там, где орденовцы будет искать в первую очередь?
Благодаря Следящему оку, наложенному на рабыню Яксли, ночь с которой он выиграл в день празднования даты основания организации Пожирателей, Амикус узнал, что Темный Лорд создал новый крестраж, который теперь спрятан в Хогвартсе. И черт возьми, он доверил этот секрет Яксли. Возможно, об этом знает еще и Долохов, но тот предусмотрительно с самого начала пресек возможность для него остаться с мисс Грейнджер наедине, чтобы он смог и на нее наложить следящие чары.
Однако, в случае с Долоховым, сохранность секретов хоть и являлась одной из причин, но явно не главной, которая была видна невооруженным взглядом – он прикипел к своей грязнокровке, поэтому и не захотел делиться.
В этом они похожи.
Изменился ли Долохов так же, как изменился он? В былые времена он бы еще и трахнул ту молоденькую длинноногую рабыню, так сказать, совместил бы приятное с полезным. Но с тех пор, как они с Мариссой окончательно сошлись, ему больше не хочется других женщин. Ему нужна лишь она. И он сделает все от него зависящее, чтобы защитить ее. Их обоих.
Фигура скрылась из видимости, но Амикус не спешил отправляться на разведку. Если верить орденовцам, крестражи хорошо охраняются, а он, хоть и не плох в темной магии, не настолько искусный маг, как тот же Снейп. Нет уж. Он готов помочь, но рисковать жизнью, когда это могут сделать за него другие… Он лишь сейчас начал по-настоящему ценить жизнь, и погибать пока не собирается. Пусть кто-то из Ордена бросается на амбразуру. О славе он теперь уже не грезил. Ему нужен был лишь покой, рядом с Мариссой и их ребенком, а Непреложный обет, который он заключил с орденовцами, давал ему гарантии безопасности в случае победы.
Сегодня же он сообщит Сопротивлению о местонахождении крестража и уйдет со сцены, предоставив повстанцам право играть главные роли.
– Разве это так необходимо? – Гермиона скептически наблюдала как Антонин убирал за пояс очередное холодное оружие. – Ведь мы идем не с врагами сражаться, а объединяться с единомышленниками.
– Это тебе они единомышленники, девочка, – произнес Роули, складывая в карман мантии Огненные камни, новое изобретение Долохова, действовавшее по принципу маггловских гранат, только активирующиеся при помощи заклинания. – А мы с Тони для них именно враги. Притом злейшие, если вспомнить, скольких их друзей и, возможно, членов семьи, мы грохнули. Я буду совершенно не удивлен, если они захотят воспользоваться возможностью поквитаться.
– Тебе тоже не стоит расслабляться, лапонька, – произнес Антонин. – Времена, когда вы были соратниками, уже в прошлом. Теперь все иначе.
– О чем ты говоришь? Мои убеждения не изменились.
– Неужели? – Антонин насмешливо вскинул брови, и Гермиона недоуменно нахмурилась. – Ты теперь со мной, лапонька. Вот, что изменилось, – гриффиндорка открыла рот, но тут же сомкнула губы, передумав выдавать контраргумент. – Неизвестно, как они отреагируют на это. Я уж не говорю о том, что мы понятия не имеем, к кому конкретно идем. Ведь, насколько я помню из твоих слов, самые близкие твои друзья… мертвы.
Перед последним словом он сделал небольшую паузу, вздохнув. Ему было плевать на тех людей, но ей не было все равно. Она страдала, и это падало тяжким грузом и на него.
Гермиона рефлекторно обхватила кончик спрятанной в рукаве мантии кожаной кобуры, в которой лежала палочка. Теперь, когда магия полностью вернулась к ней, она чувствовала себя намного увереннее, но тот позитивный настрой, с которым она проснулась сегодня утром, немного развеялся после слов Долохова. Он был прав, все изменилось. И кто встретит их в Сопротивлении, они действительно не знали. Эти люди были крайне осторожны. Даже Малфой, который общался с ними довольно часто и снабжал их новыми боевыми единицами, по незнанию или намеренно не смог назвать ни одного имени. Учитывая нынешнюю ситуацию, они делали все правильно, не доверяя никому, но Гермионе все равно было тревожно.