– Пришел забрать то, что принадлежит мне, – спокойно и как-то буднично ответил Антонин. – Очень мило, что ты решил привести ее прямо сюда, чтобы мне не пришлось тратить время на поиск ее камеры.
– Че ты несешь, мать твою? – теперь уже почти рычал Джагсон. – Эта девка моя. Как и все девки в этой тюрьме.
– Остальных можешь, так и быть, отставить себе. А эту – подарок Темного Лорда – я забираю. Сейчас, – все также невозмутимо ответил Долохов.
– Подарок Темного Лорда..., – повторил Пожиратель обескуражено. – Что за….?
– Повелитель был так щедр сегодня, – с улыбкой оборвал его Долохов деланно дружелюбным тоном, – столько раздал наград за верную службу. Мне – эту сладенькую грязнокровочку, тебе – эту смердящую дыру посреди гребаного океана. Уверен, ты хотел бы это отпраздновать, но боюсь, я не могу присоединиться. Знаешь ли, не терпится распаковать свой презент.
– Долохов, ты уже который раз встаешь у меня на пути, – зарычал Пожиратель.
– Нет, Джагсон, это ты вечно лезешь туда, куда тебе лезть не следует, – парировал Долохов.
Лицо Джагсона покраснело от ярости, и он выпалил, злобно шипя:
– Думаешь, раз ты с малолетства умело отсасываешь Повелителю, так у тебя прав больше, чем у остальных?
В руке мужчины появилась палочка.
–Кру….
Наколдовать Джагсон, конечно, ничего не успел, потому что его приплюснутый нос встретился с мощным кулаком Антонина, который наверняка придавил его еще больше.
Раздался едва слышный хруст.
– Мразь! – выкрикнул Джагсон, хватаясь ладонями за сломанный нос.
Резкими взмахами молниеносно оказавшейся у него в руке волшебной палочки, Антонин вырубил с помощью тройного Отключающего юнцов-охранников, которые попытались его скрутить. А затем, не давая все еще дезориентированному Джагсону ни секунды передышки, направил в него заклятье Эверте Статум, которое отбросило его к стене, и тот медленно сполз по ней с тихим стоном. Его палочка отлетела вглубь коридора. Вся мощь удара о стену пришлась на голову мужчины, и сейчас тоненькая струйка крови тянулась по его левому виску.
Крепко удерживая одной рукой все еще подрагивающую Гермиону, Долохов медленно подошел к Джагсону и, смотря на него сверху вниз, угрожающе произнес:
– Я не убил тебя лишь потому, что на тебе Метка. Но в следующий раз меня это может и не остановить, так что держись от меня и моей собственности подальше.
Долохов отошел на пару шагов, готовясь аппарировать.
– Кстати, вдруг ты не знаешь, – добавил он, с усмешкой смотря в перекосившееся из-за сломанного носа лицо Джагсона, – у тебя кровь на лице, не мешало бы умыться.
Да, чувство, что он упускает что-то значимое, не покидало Антонина уже давно. Но когда маленькая дрожащая грязнокровка прижималась к его широкой груди, он вдруг ощутил, что пустота, зияющая в его душе, начала затягиваться.
– Держись крепче, лапонька, – Долохов сильнее притянул к себе Гермиону, и они аппарировали прочь.
Комментарий к Глава 2. Узники Решила вторую главу выпустить чуть раньше запланированного)
Итак, что у нас...
Малфой - истинный сын своего отца, поди пойми, что у него на уме😉
Дуэт Долохова и Роули - мой особый фетиш😂
И, знаете, я никогда бы не подумала, что по мере написания черновиков к фф я просто влюблюсь в Амикуса Кэрроу (который тоже на деле не так прост).
И, к слову, возраст Долохова, который мы, увы, точно не знаем, взят вовсе не "с потолка", и в дальнейшем вы узнаете все детали его истории.
Делитесь вашими впечатлениями)
И вот вам АНОНС к третьей главе:
Амикус планирует "свою игру", а страдания Джинни, после потери близких, обретают еще более изощренную форму.
========== Глава 3. Конец детства ==========
Победителей не судят (с)
Уолдена Макнейра никогда не воспринимали всерьез. В глазах окружающих он был ничем не примечательной «серой мышью». Несмотря на то, что Макнейры были чистокровными волшебниками, они не могли похвастаться такой же богатой родословной, которая была у семей из списка «Священных двадцати восьми». Поэтому Уолден, будучи студентом Слизерина, никогда не получал тех привилегий, которые были у многих других чистокровных учеников этого факультета. И поскольку интеллектом Макнейр тоже не блистал, выделиться среди прочей серой массы выпускников по окончании Хогвартса ему так и не удалось.
Используя свои связи, отец смог пристроить своего нерадивого отпрыска в одно из государственных учреждений местного значения в Лондоне, где он продолжил свое блеклое существование в качестве типичного клерка.
Его жизнь могла бы быть довольно унылой, если бы он по совершеннейшей случайности не встретился с одним из величайших волшебников Великобритании – тем волшебником, чье имя, в скором времени, стали бояться даже произносить.
И какова же была радость Уолдена, когда он впервые в своей жизни почувствовал себя нужным. Он довольно быстро поднаторел в темных искусствах, что, помимо несомненной полезности данных навыков для него лично, также повышало его ценность в глазах Повелителя.
Он был искренне огорчен, когда Волдеморт исчез, но в отличие от отдельных его последователей, Макнейр никогда не был фанатиком. Он шел за Темным Лордом по двум причинам: во-первых, принадлежность к Пожирателям смерти давала ему ощущение собственной значимости, чего он никогда не испытывал ранее, а, во-вторых, он наконец-то нашел занятие по душе – пытки и убийства, за что ему воздавал должное Повелитель.
При этом, хоть Макнейр и был в свое время посредственным студентом, идиотом его назвать было нельзя. После исчезновения Темного Лорда он смог не только выставить себя несчастной жертвой, но и умудрился добиться должности в Министерстве. Работа, которую ему вверили, была, конечно, не так интересна, как та, которой снабжал его Повелитель, но тоже имела свои прелести и вполне устраивала Макнейра.
А когда Повелитель вернулся, Уолден, используя имеющиеся в его арсенале таланты, смог и его убедить в своей непоколебимой лояльности. Наверное, время между возрождением Темного Лорда и битвой в Отделе Тайн Макнейр мог бы назвать лучшим в своей жизни, потому что все было почти идеально. Он оставался служащим Министерства, совмещая работу и хобби, но при этом выполнял отдельные, часто весьма занятные поручения Повелителя, которые разнообразили его досуг.
Потом был Азкабан, и он думал, что его дни сочтены, но судьба опять преподнесла ему шанс. Победа открывала перед ним немыслимые доселе возможности для реализации его желаний и стремлений. Поэтому Макнейр из кожи вон лез, чтобы угодить Повелителю, надеясь, что тот его отметит, а другие наконец-то станут с ним считаться.
И казалось, все шло хорошо. До того момента, пока в дверях аукционного зала не появился Темный Лорд и не зачитал приговор грязнокровке Поттера.
Теперь, когда облаченную в тюремную робу и закованную в цепи грязнокровку уводили из зала, он мог думать только об одном – выживет ли он? Что, если Повелитель накажет его за то, что девку вообще выставили на торгах? Конечно, можно попробовать свалить всю вину на Яксли, в конце концов, именно он принимал все решения, как глава Отдела по обороту невольников. И все-таки Макнейр понимал, что Темный Лорд не из тех, кого интересуют формальности – если он захочет наказать кого-то, под раздачу попадут все причастные, и он в первых рядах.
Да, сейчас Уолден Макнейр не на шутку боялся за собственную жизнь. Но, как оказалось, переживания эти были напрасными.
– Перед уходом мне бы хотелось сделать еще одну вещь, – произнес Темный Лорд, слегка улыбнувшись.
Улыбка Повелителя (хотя сложно было назвать улыбкой это искривление тонких полосок, что были у него вместо губ) чаще всего не предвещала ничего хорошего. Обычно она была первым признаком того, что Волдеморт был в предвкушении удовольствия от применения пыток, например, к своим верноподданным за очередную их провинность. Потому тишина, царящая в зале, была томительно гнетущей. Она висела над головами присутствующих как Дамоклов меч, угрожающий упасть в любую секунду.