Что с ним происходит? Он пожалел грязнокровку! Это добром не кончится.
Вдруг дверь распахнулась и на пороге показалась Алекто. Увидев девушку на кровати, она скривилась в отвращении и произнесла:
– Мерлин, а я до последнего надеялась, что это была просто тупая шутка. Зачем ты притащил это грязное животное в поместье, да еще в спальне разместил? Может, и собак из псарни сюда приведешь?
Амикус встал с кресла и подошел к сестре. На секунду повернувшись к спящей девушке, он снова посмотрел на Алекто и шепотом проговорил:
– Я не мог оставить ее там.
– И что было причиной на этот раз? – прошептала в ответ Алекто, видимо, рефлекторно, тоже понизив голос. – Симпатичная мордашка или длинные ножки? Ты всегда легко велся на женские чары, а мне приходится разбираться с той хренью, в которую из-за этого ты постоянно ввязываешься.
– Сейчас это другое, – ответил он. – Она…
Он замолк, не зная, что сказать. Ведь, по правде говоря, он понятия не имел, на кой черт притащил девчонку сюда и вылечил ее, а уж что с ней делать дальше не знал и подавно.
– Все понятно, – холодно проговорила Алекто. – Что бы ты ни собирался делать с этим жалким существом, Амикус, я тебя предупреждаю: если на меня упадет хотя бы тень гнева отца, когда он узнает о твоей выходке… а он узнает, я даже не сомневаюсь… я сдам тебя с потрохами. Только ты во всем этом виноват и только тебе отвечать. Ты уже взрослый и пора научиться брать на себя ответственность.
С этим словами Алекто бросила последний полный презрения взгляд на спящую девушку, а потом развернулась на каблуках и вышла из комнаты, громко хлопнув дверью.
Несколько секунд Амикус просто смотрел на дверь, пытаясь переварить услышанное. Сестра его не прикроет. Он останется один на один с отцом. Это худший из ночных кошмаров.
Он развернулся и посмотрел на девушку. Ее лицо было слишком напряженным для спящей, поэтому Амикус проговорил:
–Я знаю, что ты не спишь.
Сквозь сон девушка услышала голоса – мужской и женский. Женский звучал агрессивно, она уловила несколько оскорбительных слов, явно направленных в ее адрес, поэтому не решилась возвестить присутствующих, что она проснулась, и просто продолжила лежать с закрытыми глазами.
Затем хлопнула дверь, и в комнате повисла звенящая тишина. Она плотнее зажмурилась.
– Я знаю, что ты не спишь, – раздался мужской голос, и девушка несмело разомкнула веки.
У двери она увидела высокого, худого юношу, судя по виду, не намного старше нее. Он стал неторопливо приближаться к кровати, на которой она лежала, и она быстро приняла сидячее положение, подтянув колени к груди.
– Где я? – спросила она.
То, как она вся поджалась, сдавливая при этом кромку одеяла, выдавало сильный страх, и Амикус остановился в полутора метрах от кровати, чтобы девушка не занервничала еще сильнее. Хотя он не понимал до конца, почему его так заботит ее душевное состояние.
– Здесь ты в безопасности, – ответил он, сам не веря в сказанное. По правде говоря, это поместье было одним из самых небезопасных мест для таких, как она. – Ты должна быть благодарна мне. Я тебя спас.
– Спас от чего? – спросила она, в ее глазах отразилось смятение.
– А что последнее ты помнишь? – спросил Амикус.
Девушка нахмурилась. Опустив глаза на одеяло, она стала медленно говорить:
– Я помню, как мы шли к границе… Начался фейерверк, вдруг повсюду стали раздаваться крики… А потом мы увидели, как люди разбегаются… Кругом были вспышки заклинаний. И… затем что-то взорвалось, – она снова посмотрела на Амикуса. – Что там произошло?
– На посетителей было совершено нападение, – уклончиво сказал Амикус, отведя взгляд в сторону.
– А кто напал? Я… слышала о какой-то группировке, которая совершает подобное последние несколько лет. Правда, не настолько масштабное… Но я давно не была в Англии и не знаю деталей.
– Давно не была в Англии? – Амикус вскинул брови. – Но ты ведь англичанка, да? Это слышно по акценту. Разве ты не должна ходить в школу? Сколько тебе лет?
– Шестнадцать. И я хожу в школу, но в Канаде. У них хорошие стипендии для магглорожденных. В Хогвартсе такой роскоши нет.
Амикус хмыкнул, но промолчал. Что он мог сказать? Что таким как она не место в Хогвартсе? Что он не считает ее достойной учиться в магической школе, где бы то ни было? Что ей вообще не следовало переходить через барьер? Все это крутилось на языке, но так и не сорвалось с него, хотя обычно он не был так сдержан в высказываниях касательно маггловских выродков. Но если он озвучит все, что думает о грязнокровках, то она задаст вполне логичный вопрос – зачем он спас ее, раз так презирает. И он знал, что не сможет на это ответить. Ведь он и так каждую минуту с момента как принес ее в поместье, сомневался в правильности своих действий и не понимал их причины.
– А… когда ты… забрал меня с ярмарки… – осторожно проговорила девушка. – Со мной никого не было… рядом? Мой отец…
– Да, он был там, недалеко от тебя, – коротко ответил Амикус, снова отведя взгляд.
– И он… ?
– Жив… Скорее всего. Но я не проверял, – произнес Амикус.
– Ты хочешь сказать, что он был без сознания?
Он понимал, к чему был этот вопрос. Она вовсе не потому задала его, что переживала за жизнь того маггла.
– Он не знает, где ты.
Амикус был уверен, что сказал именно то, что она хотела услышать.
Девушка прикусила губу и опустила взгляд. То, что он спросил потом, удивило и его самого, ведь ответ на этот вопрос был очевиден, и смысла его задавать не было. Но он все же спросил.
– Он бьет тебя, да? – когда девушка вскинула голову, он добавил: – Я видел синяки. Некоторые из них не сегодня появились.
– Ты поэтому помог мне? – пронзительно смотря ему в глаза, задала она встречный вопрос, – Тебе это знакомо, правда?
Амикус сглотнул. Ни с кем, кроме сестры, он не делился своими личными переживаниями. Но Алекто всегда была смелее его. Она ненавидела отца в большей степени, чем боялась его. Амикусу же отец внушал самый настоящий ужас, от которого сердце подскакивало к горлу, пальцы холодели, а дыхание становилось ненормально прерывистым, и каждый вдох давался с огромным трудом. Даже сейчас, когда ему уже восемнадцать, оставаться с отцом наедине ему было так же страшно, как и в восемь.
Конечно, Алекто всегда утешала его и поддерживала, но она не могла понять его чувств до конца. А эта девушка… как знать… Может, она станет более благодарным слушателем. Слова уже готовы были сорваться с его губ, как вдруг девушка заговорила сама.
– Он очень жестокий человек. Мой отец. Даже безжалостный. Он был таким всегда, но… Когда умерла мама, он вконец озверел. Он стал избивать меня чаще и… Ему даже повод не нужен был… Я была недостаточно хороша, что бы я ни делала. А потом мне пришло письмо из Канады, и когда отец понял, что это не чья-то шутка, он так взбесился. До того дня, я думала, что он ненавидит меня и будет рад от меня избавиться. Но он так отчаянно пытался удержать меня рядом – запирал в комнате, угрожал… А в тот день, когда я должна была уехать в школу, запер меня в подвале, – в этот момент рука Амикуса непроизвольно сжалась в кулак. Подвал... Очень хорошо знакомое ему место. – Тогда я поняла, что он, вероятно, получает удовольствие, причиняя мне боль, и вовсе не горит желанием меня отпускать. Я испытывала страх перед ним каждый день своей жизни… и была рада уехать так далеко, как смогу, как только появилась возможность, – она выдохнула и задумчивым взглядом окинула комнату, а потом продолжила: – Я зря вернулась в Британию. Но эта летняя стажировка в Хогвартсе давала столько перспектив… Я не могла отказаться…
Она замолкла и на несколько секунд в комнате воцарилась давящая тишина, а потом Амикус произнес:
– Знаешь, не думал, что когда-нибудь скажу нечто подобное, но… Тебе повезло, что твой отец – маггл. Если бы он был волшебником, избиения были бы меньшим, чего тебе пришлось бы бояться.
– Мне жаль, – бросила она, и Амикус сжал кулаки.
Ей жаль… Жалость испытывают к слабым и убогим. Она считает его таковым? Да как она смеет!