<Конец жестокой сцены>
По обе стороны длинного коридора, по которому они шли следом за хозяином заведения, были двери, ведущие, вероятно, в приватные комнаты, и, проходя мимо, Гермиона старалась отгонять дурные мысли о том, что там может твориться.
Наконец, они достигли конца коридора, уперевшись в очередную дверь. Нотт распахнул ее, пропуская гостей вперед.
Помещение, куда они вошли, оказалась довольно просторным, все его пространство делилось на три зоны. Лаунж-зона с диванами и креслами находилась в дальнем углу комнаты. Шведский стол, ломившийся от еды и алкоголя, был справа от входа. А по центру стоял классический покерный стол, обитый темно-зеленым сукном. Сама комната была освещена так же тускло, как и общая зала, разве что над покерным столом висела лампа на длинной цепочке, яркий свет которой позволял игрокам хорошо видеть карты.
Гермиона окинула помещение быстрым взглядом и насчитала около двадцати гостей. Она была права, тут собрались ближайшие сторонники Волдеморта, всех их она знала не только в лицо, но и по имени. Она смутилась, когда поняла, что большинство присутствующих смотрят на нее.
– Ооо, а мы уж думали, вы, парни, не придете!
Амикус Кэрроу восседал за игральным столом, за талию приобнимая на вид совсем юную девушку, сидящую у него на коленях в одном нижнем белье. Девочка почти не шевелилась, только судорожно заламывала пальцы сжатых в замок рук и прикусывала нижнюю губу. Ее явная нервозность, похоже, совсем не беспокоила Кэрроу, который в совершенно расслабленной позе развалился на стуле, свободной рукой удерживая бокал, наполненный то ли шампанским, то ли белым вином. Уровень лицемерия вокруг просто зашкаливал, учитывая, что практически всё, начиная от покера и заканчивая светлыми алкогольными напитками, которые распивали гости, изобрели те, кого Пожиратели Смерти мечтали сжить со свету – магглы.
– Присоединитесь? – продолжил Кэрроу. – Я уже выиграл у Яксли ночь с этой миленькой блондиночкой, – мужчина театрально поцеловал испуганную девочку в плечо, – но был бы не прочь сыграть на мисс Грейнджер.
Гермиона невольно перевела на него взгляд, и Амикус улыбнулся ей, чем вызвал румянец на ее щеках.
– Мы присоединимся, – сказал Долохов, подойдя к столу, и внутри у Гермионы все похолодело.
Он что, собирается использовать ее в качестве ставки?
Ты будешь выполнять мои приказы … даже если тебе будет стыдно или страшно.
Долохов опустился на свободный стул, по правую руку от него сел Роули.
– Но я буду играть на деньги, – произнес Антонин, бросив в центр стола мешочек с галлеонами, и вокруг раздались разочарованные возгласы, – Иди-ка сюда, грязнокровка, – он дернул гриффиндорку на себя, заставив сесть к нему на колени.
– Эх, жаль, ведь мне сегодня везет, – с ухмылкой проговорил Амикус.
– Поэтому и не ставлю что-то ценное, – пошутил Антонин, и остальные мужчины как-то искренне и беззаботно рассмеялись, чего Гермиона уж точно не ожидала от Пожирателей Смерти. Она действительно полагала, что они способны только на злобные усмешки. Ладно, может, все, кроме Долохова, которому, как она теперь знала, не чужды нормальные человеческие эмоции.
На самом деле, если бы не жуткие декорации этого места, то можно было бы подумать, что здесь сидели просто старые друзья, собравшиеся сыграть дружескую партию в покер, чтобы скоротать вечерок.
Пока шла игра, Гермиона старательно изображала покорность и сломленность, как ей говорил Долохов. Поначалу мужчины бросали долгие изучающие взгляды в ее сторону, но постепенно игра увлекла их, и, к облегчению девушки, она перестала интересовать присутствующих вовсе.
За столом сидели также Мальсибер, Треверс и Макнейр, при виде последнего сердце Гермионы сжалось из-за переживаний о Джинни. По приказу Темного Лорда чистокровные рабыни должны родить своим хозяевам детей. Прошло несколько месяцев, возможно, Джинни уже беременна. А если вдруг не беременна, как к этому относится Макнейр?
Лаванда была права, по сравнению с остальными, она живет в настоящей сказке. Она не только не сталкивается с пытками и изощренными издевательствами, что является обыденностью для многих, если не для всех рабынь, но и получает удовольствие от ночей, проводимых в постели Долохова, и также просто от разговоров с ним. Ее «хозяин» прислушивается к ее мнению, его заботит ее состояние, не только физическое, но и душевное. Наверное, никто из порабощенных девушек не может этим похвастаться.
Рассказ, который она услышала в поместье Малфоя, о рабской жизни бывших соучениц, звучал как кошмар наяву, и он давал ей понять, что то, что она увидела здесь, в заведении Нотта, лишь мизерная часть того невообразимого ада, который является ежедневной реальностью для остальных девушек.
А ведь есть еще и мальчики, муки которых в лаборатории (или где там еще этот псих Темный Лорд проводит свои эксперименты?) она даже приблизительно представить не способна. Потерять человечность, стать существом, живущим лишь инстинктом убивать – разве может быть что-то ужаснее? Гермиона никогда особо не верила в жизнь после смерти, но что, если рай и ад существуют? Куда из-за того, что с ними сотворил Волдеморт, попадут ее сокурсники, фактически лишившиеся души?
Жуткие образы стали возникать у нее перед глазами, и Гермиона инстинктивно сильнее прижалась к Долохову, подсознательно ища защиты у, пожалуй, единственного человека в этом сумасшедшем мире, кому было до нее хоть какое-то дело.
Вероятно, Долохов ощутил напряжение, сковавшее каждый мускул ее тела, потому что он как бы невзначай провел рукой по ее спине, вдоль позвоночника, будто успокаивая, а потом оставил мягкий поцелуй на ее виске. Едва заметно вздохнув, Гермиона подняла глаза от своих коленей, которые она изучала последние пятнадцать минут, и неожиданно встретилась взглядом с Амикусом Кэрроу. Она смущенно отвернулась, а когда, за неимением вариантов, где остановить взор, вынужденно повернулась обратно, поняла, что их глаза встретились не случайно – мужчине, по всей видимости, она уже давно приглянулась, и он даже не пытался это скрыть, с любопытством продолжая разглядывать ее, когда другие были уже вовсю поглощены игрой.
Гермиона прекрасно осознавала причину его интереса – после гибели двух других членов известной троицы, она стала чем-то уникальным и неповторимым. Несмотря на то, что рабовладельческий рынок был переполнен красавицами, по сравнению с которыми Гермиона была всего лишь серенькой мышкой, то, что она была «грязнокровной подружкой Поттера» вызывало у некоторых особый интерес. И это было в той же степени омерзительно, в коей и страшно.
Гермиона снова опустила глаза, посмотрев на колени, но продолжала чувствовала на себе внимательный взгляд.
Чтобы немного отвлечься, она стала прислушиваться к разговорам, которые вели игроки.
– Как думаете, придет ли сегодня Малфой? – произнес Треверс. – Его сладкая азиаточка просто чудо. Я бы не прочь даже заплатить, чтобы ощутить ее губы на своем члене.
Он говорит о…
– Этой мечте не суждено сбыться, Треверс, – с усмешкой сказал Макнейр. – Пару недель назад Малфой приходил к нам выбирать очередную шлюху. А это значит только одно – предыдущая девка уже откинулась, – мужчина достал горсть монет, бросил их в центр стола и произнес: – Поднимаю.
– Отвечаю, – Кэрроу подбросил галлеоны следом за Макнейром.
Гермиона едва сдержалась, чтобы не вскрикнуть, ее сердце неистово забилось в груди.
– Серьезно, парни, что же он с ними делает такого, что они у него мрут одна за одной? –
бросил Мальсибер. – Хотя, не сказать, чтобы я был удивлен. Малфои всегда были темными лошадками, у них скелетов в шкафу в разы больше, чем в роду у каждого из нас.
Мужчины продолжали обсуждение, но в какой-то момент Гермиона стала слышать лишь гул от стремительно разносящейся по венам крови.