исчезновений судов и самолетов объяснены и все законы и
явления природы познаны, что не могли дожить до
наших дней в морских глубинах потомки динозавров, а в
глухих районах суши сохраниться деградировавшие
потомки неандертальцев или питекантропов. Все это с той
или иной степенью вероятности может быть. Но речь
идет не о вероятности их существования. Речь идет о
вере в то, что все это существует где-то рядом.
Уровень знаний человека наших дней многократно
превосходит уровень знаний не только людей палеолита,
но и совсем недавно живших поколений, не видевших
обратной стороны Луны, не знавших
микрокалькуляторов, телевизоров, роботов и т. п. Но это не значит, что
мы познали в природе все. И дело ведь не в объеме
знаний, тем более что всего не знает никто, а в
существовании незнаемого. За каждой раскрытой тайной
появляется новая, а то и несколько новых.
Первобытному человеку «всем миром» казался
ограниченный район его обитания. Многие тысячелетия люди
верили, что Солнце вращается вокруг Земли. В эпоху
Коперника центром мироздания считалось Солнце,
затем стало ясно, что наше Солнце — одна из скромных
звезд в Галактике, а еще позже — и сама Галактика
превратилась в одну из многих миллиардов звездных
систем Метагалактики. Зона знания о мире неимоверно
расширилась, но вместе с тем протяженнее стала и
граница с незнаемым. Гипотезы современных космологов и
космогонистов с их «черными дырами», сверхплотным
веществом, замедлением времени и свертыванием
пространства выглядят фантастичнее любых мифов
древности о сотворении и строении мира, хотя, в отличие от
мифов, они опираются на гораздо большее количество
фактов, своей точностью на много порядков
превосходящих точность наблюдений явлений природы
первобытными людьми. Так, видимо, будет всегда, и граница
между познанным и непознанным будет постоянно
отодвигаться, но не исчезать. Стало быть, еще долго будут
существовать и социальные корни мифологии. В
первобытном обществе с помощью мифов старались объяснить
большинство явлений, происходящих в мире, поскольку
непонятно было все или почти все. В современном
обществе с его огромным запасом знаний и множеством
культур сосуществуют различные модели мира, различные
мировоззрения — от верований аборигенов Австралии в
тотемных предков, сотворивших Вселенную, до картины
этой Вселенной, которую рисуют новейшие открытия
ученых. Современные мифы дают фантастическое
объяснение не всей Вселенной в целом, а отдельным
явлениям, не объясненным (а иногда и объясненным) наукой,
и создаются эти мифы не всеми и не для всех.
Мы отличаемся от наших предков не только общим
объемом знаний, но и тем, что в первобытном
обществе круг сведений о мире был примерно одинаков у всех
членов коллектива, а посему в мифы верили все его
члены, в то время как в современном обществе разница
в знаниях между отдельными людьми может быть
огромной. Но при этом специалисты, обладающие
большим запасом знаний в одной области, могут быть
полными профанами в других. Недаром незабвенный
Козьма Прутков говорил, что «специалист подобен флюсу»,
а Бернард Шоу иронизировал, что узкий специалист
узнает все больше и больше о все меньшем и меньшем,
пока, наконец, не будет знать все... ни о чем! Очень
часто бывает так, что для знающего человека проблема
или загадка представляется сложной, однако
разрешимой и не требующей каких-либо фантастических
предположений, а для других людей она оказывается за
гранью знаемого и попадает в область мифов. Там, где
силы природы поняты, мифы не возникают. После того
как была выяснена природа молнии и грома, изучено
строение Солнечной системы, никому и в голову не
придет объявлять молнию стрелой бога, а планеты живыми
существами, Мы не только познали природу многих
явлений, но и практически используем свои знания, строя
электростанции и ставя громоотводы, запуская
межпланетные станции. Но «белых пятен» в наших знаниях еще
достаточно. Например, не выяснена по сей день
природа шаровой молнии, и появляются гипотезы, согласно
которым это явление природы также связывается с
визитом инбпланетян. А неполная изученность животного
мира порождает мифы о живых динозаврах,
обитающих в озерах, где, вне всякого сомнения, не может
выжить популяция крупных рептилий.
Итак, мы выяснили, что незнаемое есть, и,
следовательно, старые социальные корни возникновения мифов
существуют и в наши дни.
Жажда чуда
Академик И. П. Павлов в свое время выдвинул
положение, согласно которому те особенности работы коры
больших полушарий мозга, то есть психики, которые уже
возникли, в дальнейшем не переделываются. Новое же
наслаивается на старое. В самом деле, разве могли
исчезнуть у людей такие фундаментальные психические
механизмы, как исследовательский инстинкт и инстинкт
самосохранения, а также сопровождающие их эмоции —
любопытство, страх? Разумеется, нет, ибо
формировались они по меньшей мере сотнями миллионов лет и
нужны нам по-прежнему. Не исчезло у нас и
воображение— чудесный дар природы, лежащий в основе всех
творческих процессов, породивший науку и искусство.
Сохранилась и потребность в объяснении непонятного —
человек остается существом общественным, разумным и
объясняющим. Психические механизмы, связанные с
процессом познания и обеспечивающие мифотворчество,
действуют и поныне.
Наши современники, которым доводилось наблюдать
нечто совершенно непонятное (и, возможно, опасное!) и
которые при этом сразу получали объяснение от
сведущих людей, могут подтвердить, что страх действительно
проходит мгновенно. Конечно, сейчас такие наблюдения
сравнительно редки, ведь мы знаем об окружающем нас
мире многое, но все же они бывают. Например,
неподготовленные свидетели различных небесных явлений, часто
называемых «неопознанными летающими объектами»,
как правило, в момент наблюдения испытывают страх,
который может сразу же пройти, если тут же дать
объяснение происходящему. Примеры подобного рода
можно найти в мемуарной литературе. Испытали на себе
действие подобного объяснения и авторы этой книги.
При создании современных мифов и их восприятии
начинают действовать те же психические механизмы,
которые порождали мифы древности.
Многие исследователи отмечают, что для
современного человека характерно практически постоянное
состояние сенсорной, а точнее — информационной депри-
вации, то есть потребности в получении информации*
Человек, лишенный привычной дозы информации, может
испытывать стресс, депрессию. Казалось бы, какое это
имеет отношение к нашему бурному времени, когда
столько разговоров об информационном взрыве? Да,
взрыв есть. Однако он касается специальной и научной
информации: ученые, инженеры, специалисты порой не
справляются с потоком новой информации. Но вроде
бы и повседневной информации более чем достаточно:
газеты, журналы, телевидение, радио ежедневно
обрушивают на нас лавину новостей. Но в этой информации
мало необычного, и человеческое сознание адаптируется
к ней, перестает ее воспринимать. Человеку очень нужна
необычность, именно ее мы прежде всего выискиваем в