Оля ела ананасы из банки, а сироп вылила в стакан. Сергей не любил их приторную сладость и поэтому отдал лакомство Оле, за что она вознаградила его чудесной и робкой улыбкой, осветившей лицо. Сам он удовольствием ел сыр и мысленно благодарил того доброго человека, который оставил такие гостинцы для непрошеных гостей.
– Я с детства не каталась на лыжах, – негромко начала говорить Ольга, глядя в окно, и, как будто находясь далеко отсюда. – Мы жили на Севере, а там лыжи – дело привычное. У всех в классе получалось, я одна боялась, что неправильно скачусь или отстану в лесу от своих, поэтому уроки физкультуры зимой на открытом воздухе мне всегда давались с трудом. Сергей внимательно слушал – она впервые без какой-либо просьбы рассказывала о себе.
– Я помню, как однажды в 10-м классе нам разрешили кататься на пластиковых лыжах – для меня это было подарком, ведь я знала только деревянные, и очень надеялась, что смогу чувствовать себя увереннее. Но не тут то было, – она улыбнулась своим воспоминаниям, а Сергей улыбнулся ей, – я встала, как вкопанная – не могу ехать, и все, я была последней в нашей цепочке лыжников. Я стояла и смотрела, как мои одноклассники скрываются за деревьями, и поняла, что кричать не позволяет гордость, а стоять просто так тоже нельзя, и потихоньку начала раскатываться. Тогда я смогла догнать их. Но это был последний раз, когда я стояла на лыжах.
Оля отвернулась от окна и посмотрела на Сергея. Он молча смотрел на нее.
– А почему вольная борьба? Вот здесь у Вас явные успехи.
Оля видела, что Сергей не шутит, а искренне хвалит ее. Рассказать? Зачем? Что это даст? Оля по привычке включила разум, и вопросы посыпались сами собой. Но они были вялыми, и совсем не такими настойчивыми, как обычно. В домике было тихо, а волшебство зимнего вечера не оставляло в голове места для тревожных мыслей. Это подкупило Олю. Я училась в 8-м классе. Однажды поздно вечером я с младшим братом возвращалась домой. Уже почти дойдя до дома, я поняла, что на улице мы не одни, а люди, которые находились впереди, были совсем не теми, кого желательно встречать детям. Не знаю, что на самом деле могло с нами тогда случиться, но в тот вечер я поняла, что должна стать сильнее и умнее тех, кто может меня обидеть. Я ничего лучше не придумала, как пойти заниматься совсем не девичьим видом спорта – Оля грустно улыбнулась. Было очень трудно – непонимание, насмешки, постоянная боль во время тренировок, которая со временем хоть и притупилась, но никогда не уходила полностью. Сергей слушал молча. Я тренировалась для того, чтобы быть способной защитить себя и близких… «Господи, да она ведь боится меня, – осенило Сергея, – или не меня конкретно, но мужчин в целом, пусть неосознанно, но этот детский страх живет в молодой женщине и мешает ей раскрыться». Оля замолчала. Сергей, окончательно поверивший в свою догадку, тоже молчал.
– Вы поэтому отказались от совместных тренировок? – наконец спросил он.
– Да, во многом из-за этого – я не хочу возвращаться в ту атмосферу. Мне никогда не пригодились мои знания по-настоящему, но я всегда помню, для чего я их приобрела.
Во многом – Сергей задумался. А в остальной части потому, что я волную тебя так же сильно, как ты меня – молча спросил он.
– Оля, я глубоко тронут тем, что Вы мне рассказали. На самом деле в письме Вы были совершенно правы, когда заметили, что мое увлечение дзюдо было некой данью «правильному» воспитанию, которого всегда придерживался мой отец. Мои знания мне тоже не пригодились – разве что как способ поддерживать форму.
Да – кивнула Оля, – такие виды спорта не дают возможности расслабиться.
Они снова замолчали. Сергей мучительно думал. Она раскрыла перед ним свою тайну – он прекрасно понимал, как нелегко далось ей признание, и как много она не позволила себе сказать. Но ее слова он расценил как возможность и робкую надежду на то, что он будет первым мужчиной, который сможет ей помочь ощутить радость доверия, пусть и таким непростым и нетривиальным способом.
– Оля, – она посмотрела на него, – я знаю, что ваш мозг сейчас попытается отрицать мои слова, но прошу Вас, подумайте не головой, а сердцем – проблема не в том, что Вы не хотите пережить те ощущения снова, проблема в том, что Вы не до конца от них избавились, они живут в Вас и мешают Вам, а Вы сроднились с ними и почему-то решили, что это – Ваш крест.