Романы «Черного потока» рассчитывали привлечь всех, кто боялся очередной — последней войны. И поскольку правительства старались как можно лучше скрывать свои успехи и неудачи — они могли открыть, узнай кто о них, страшные опасности холодной войны, — авторы попытались открыть перед читателем карты, прояснить смысл событий, о которых газеты сообщали без всяких комментариев. Эта страсть объяснять, сохранять правдоподобие в рамках вымысла характерна не только для «Черного потока», но и вообще для современного шпионского романа. Сохраняя серьезный и даже суровый вид, он превратился в иллюстрированный журнал для взрослых. Он таскает читателя по свету, живописует местный колорит и, как правило, соблюдает верность деталей: в нем нет вымышленных названий отелей или улиц, одеяний или блюд. Все заимствуется из справочников, путеводителей, рекламных объявлений. Шпионский роман правдоподобен. Он прекрасно разбирается в новейших открытиях и охотно пользуется эзотерическим языком научных журналов. Его герои — потомки Лагардера, наследники Лемми Кошена. Эти мастера рукопашного боя умеют и любят убивать. Их, бывает, мучает совесть, но не слишком долго, ведь они члены тайных организаций, напоминающих религиозный орден. Безопасность государства превыше всего, как прежде — служение Господу, тайный агент должен повиноваться perinde ас cadaver[47], он без страха и упрека пытает, казнит. Поэтому шпионский роман сумел сохранить жестокость «черного» романа и легко вытеснить своего предшественника.
Но написать хороший шпионский роман непросто. Нужно воображение и, главное, основательная профессиональная подготовка. Поль Кенни, Клод Ранк, М.-Ж. Браун, А. Сен-Мор, Серж Лафоре, Ж. П. Конти прекрасно владеют искусством интриги, неожиданных сюжетных ходов, но публика требует большего. Она непременно хочет, чтобы книга была правдивой. Шпионский роман подделывается под документ, пытается полностью в него превратиться — и тайных агентов просят открыть архивы, а еще лучше — самих взяться за перо.
Честно говоря, они не заставили себя долго упрашивать. Поншардье рассказал о приключениях Гориллы отрывистым, не слишком понятным языком, однако притягательным, как ритм джаза. И слово «горилла» вошло в язык так же естественно, как «шпик». Необычный персонаж, Старик — всемогущий, безжалостный и милостивый, — занял центральное место в мифологии шпионского романа. Особый игровой язык, жаргон товарищей по оружию, вытеснил «блатную музыку». Ирония проникла в заглавия книг, вошел в моду пароль-каламбур: «Аризона зона А», «Цыган прет в Сингапур» и т. д.
Потом появился Флеминг вместе с Джеймсом Бондом, английским вариантом ОСС 177. А у нас полковник Реми достал — из какого досье? — цикл романов «Черный монокль». Наконец, новую серию начал издавать у Лаффона Джордж Лангелан. Издательская аннотация так представляет его: «Сотрудник Интеллидженс сервис, во время войны неоднократно забрасывался во Францию, изменил внешность при помощи пластической операции: самый подходящий человек для руководства шпионской серией». К сожалению, не приходится рассчитывать, что в публикуемых им текстах появится что-то принципиально новое. Независимо от авторов и издателей, шпионский роман раз и навсегда — как вестерн — определил свои темы, и только непредвиденный социальный сдвиг сможет изменить положение.
Оставалось превратить его в фарс — излишне серьезный жанр всегда порождает пародии. Именно этим с успехом занялся Шарль Эксбрая (серия «Маска»). Он создал, можно сказать, «шпионскую» оперетту, которой только музыки не хватает: «Болонская кадриль», «Потрясающая идиотка», «Погода портится в Закопане».
…А что потом? Вероятно, под воздействием общественных катаклизмов, меняющих лицо нашей эпохи, детектив преобразится вновь, продемонстрирует качества, о которых мы даже не подозреваем. Но, правду сказать, будущее нас мало интересует, а прошлое — еще того меньше. История детектива — именно как история — может занимать только крохоборов, собирателей анекдотов, тех, кто пену дней принимают за суть явлений. Мы же, напротив, стремились через анализ различных исторических форм выделить те константные характеристики, которые определяют специфику детектива и делают его литературным жанром.
1964
47
Точно труп