В целом, однако, современная просвещенная публика очень строго следит за тем, чтобы авторы «играли честно», а сенсационный и интеллектуальный детективы расходятся сейчас все значительней.
Прежде чем продолжить разговор об этом очень важном явлении, следует еще раз вспомнить прошлое, середину XIX века, дабы понять, как развивался жанр от Дюпена до Холмса.
По, словно неугомонный ребенок, поиграв какое-то время своей новой игрушкой, затем внезапно охладел к ней. Он обратился к иным материям, а его детективная формула оказалась забыта на сорок с лишним лет. Тем временем в Европе совершенно независимо стал развиваться новый тип детектива. В 1848 году Дюма-отец, всегда готовый заняться чем-либо новым и увлекательным, внезапно вставил в романтический сюжет своего «Виконта де Бражелона» пассаж чисто детективного свойства. Ничего подобного во всем цикле о мушкетерах не случалось, и похоже, что появление такого отрывка — результат немалого интереса Дюма к криминальной жизни (сам он опубликовал большую книгу о знаменитых уголовных делах).
Но существует и другой литературный источник, который — хотя это весьма редко отмечается исследователями — оказал явное и мощное воздействие на представителей «литературы тайн». С 1820 по 1850 год были опубликованы романы Купера, которые не только пользовались огромной популярностью в Америке и Англии, но и были переведены на многие европейские языки. В «Следопыте», «Оленебое», «Последнем из могикан» и других романах этого цикла Купер познакомил восхищенных юных читателей обоих полушарий с тем, как индейцы выслеживают свою добычу, читая следы, обращая внимание на сломанный прутик, упавший лист, поросший мхом ствол. Это подстегивало детское воображение, мальчишки подражали Ункасу или Чингачгуку. Романисты, не желая подражать Куперу «на его территории», нашли способ получше: они перенесли романтику лесной глуши в родное окружение своей собственной страны. В 60-е годы поколение, в детстве зачитывавшееся Фенимором Купером, занялось (в качестве писателей и читателей) выслеживанием преступника на отечественных просторах. Увлечение Купером удачным образом сочеталось с всепоглощающим интересом к преступлениям и их расследованию, подогреваемым развитием средств коммуникации и улучшением работы полиции. Если во Франции Габорио и Фортюне Буагобе сосредоточились на полицейском романе в его наиболее чистом виде, английские писатели, все еще находившиеся под влиянием романтической школы с ее культом таинственного и ужасного, а также под впечатлением от достижений «нью-гейтского романа» Булвера и Эйнсворта, разработали более сложную и оригинальную форму, где остроумная детективная интрига сочеталась с интересом к ужасному, причудливому и сверхъестественному.
Из множества авторов, работавших в этом ключе в 60-е и 70-е годы, подробнее остановимся лишь на нескольких.
Такая плодовитая писательница, как миссис Генри Вуд, достойно представляет мелодраматическое и приключенческое направление в детективе, заметно отличающееся от детектива в строгом смысле слова. Ее роман «Ист Линн» при всей своей неуклюжей сентиментальности оказал огромное воздействие на целую армию сочинителей сенсационных романов, при этом надо заметить, что ее лучшие вещи отличаются крепкой фабулой. В основе сюжета может быть пропавшее завещание, исчезнувший наследник, убийство или семейное проклятье, но сюжет раскручивается без помех, и, хотя она слишком уж любит призывать на помощь Провидение, разрубая сюжетный узел мечом совпадений, клубок таинственной интриги распутывается ловко и до самого конца, без оборванных нитей. Она нередко призывает на помощь мистику. Иногда это потом получает весьма поверхностное объяснение: дух мертвеца, посещающий местное кладбище, оказывается человеком, которого в действительности никто и не убивал. Иногда же сверхъестественное так и остается сверхъестественным, как, например, загадочный, похожий на гроб предмет в «Тени Ашлидиата». Порой Вуд злоупотребляет слишком морализаторским тоном, хотя она не лишена юмора и временами создает запоминающиеся портреты.
Мелодраматичен, но наделен немалыми литературными способностями, и прежде всего талантом создавать мрачный макабрический колорит, Шеридан Ле Фану. Как и По, он умел самые схематичные сюжеты окутывать атмосферой почти непереносимого ужаса. Достаточно перечитать сцену из «Руки Уайлдера», в которой престарелый дядюшка Лорн — мы так и не знаем, кто он: призрак или безумец, — появляется перед негодяем Лейком в комнате с гобеленами.
«— Марк Уайлдер попал в переплет, — сказал он.
— Правда? — усмехнулся Лейк, хотя мне показалось, что он изрядно был напуган. — Но мы не слышали от него жалоб и готовы предположить, что, несмотря ни на что, он неплохо устроился.
— Вам известно, где он, — сказал дядюшка Лорн.
— В Италии, конечно же, — отозвался Лейк.
— В Италии, — задумчиво повторил старик, словно собираясь с мыслями, — В Италии… Ему предстоит большое путешествие. Теперь оно почти завершено. Когда оно совсем закончится, он станет, как я, humano major [10]. Он видел места, которые вам только предстоит увидеть.
— С превеликим удовольствием. Особенно Италию, — сказал Лейк.
— Да, — произнес дядюшка Лорн, он медленно поднимал пальцы, называя очередное имя в своем перечне, — сначала Люкус мортис, затем Терра тенеброза, затем Тартар, Терра обливионис, Эреб, Баратрум, Геенна, а потом Стагнум игнис [11].
— Разумеется, — с отвратительной ухмылкой протянул Лейк.
— Не пугайтесь, он жив. Но, наверное, сойдет с ума. Ему выпал ужасный удел. Два ангела погребли его заживо в Валломброзе — это было ночью, я сам видел, скрываясь среди лотосов и гемлоков. Ко мне подошел негр, черный священник с белыми глазами, и встал позади, ангелы взяли Марка в плен, они заставили его сорок дней и сорок ночей пробыть у реки, ухом к воде, слушать голоса, а потом священник отправился со мной в долгую прогулку — мы бродили по всей земле, и он рассказывал мне о чудесах бездны.
— А письма он присылает тоже из бездны? — осведомился городской клерк, подмигнув Лейку.
— Да, да, и очень старается, так ему положено, и волосы его все время стоят дыбом — от ужаса, но его отпустят обратно — он поднимется по ступенькам из мрамора, их будет тысяча сто десять и одна, а потом настанет черед другого. Так предсказал черный кудесник».
За этой главой сразу же следует другая, в которой Ларкин, жуликоватый судейский, при помощи детективного расследования приходит к выводу, что письма Уайлдера были и в самом деле присланы «из бездны»: Марк Уайлдер был убит, и его письма не что иное, как подделка, их пересылают из Англии за границу, с тем чтобы сообщник Лейка отправлял их снова в Англию из разных городов Италии. Узнав об этом, мы начинаем ожидать тот кошмарный миг, когда его наконец «отпустят назад» и он восстанет из могилы в Блекберри Делле возле Гиллендена.
«Тем временем собаки продолжали свой непонятный лай где-то совсем рядом.
— Что, черт возьми, случилось? — спросил Уэлден.
Нечто вроде толстой почерневшей ветки с короткими плотными отростками высовывалось из торфа. По крайней мере это выглядело как ветка. Потому-то и лаяли собаки. На самом деле то была человеческая рука…»
В этой книге расследование проводится частными лицами, а местная полиция появляется в самом конце, чтобы арестовать преступника. Примерно то же самое происходит и в высшей степени интересной книге «Шах и мат» (1870), где в основе сюжета полное изменение внешности преступника в результате чудодейственной пластической операции. Остается только удивляться, что этот прием не получил широкого распространения в годы после войны, когда пластическая хирургия и впрямь стала творить чудеса и такого рода операции стали технически куда менее сложными, нежели во времена Ле Фану. Я могу припомнить лишь два таких примера из недавней литературы: роман Хопкинса Мурхауза «Перчатка Альцеста» и рассказ Беклза Уилсона «Потеря Джаспера Вирела». В обоих случаях преступнику удается изменить цвет глаз с голубого на карий.
11
Lucus mortis — священная роща смерти; Terra tenebrosa — земля, окутанная мраком; Tartarus — подземное царство; Terra oblivionis — земля забвения; Erebus — царство теней; Barathrum — Преисподняя; Gehenna — ад; Stagnum ignis — огненный поток