Я была не в счет, в том смысле, что ради меня не стоило зажигаться и оживать. И папа был не в счет. Другое дело Эдди. Или кто-нибудь еще; поначалу кто угодно, кого она еще толком не знала, подходил для этого. Но, при всем том, она быстро уставала от людей. Она могла полностью потребить кого-нибудь, всю силу его глаз, особенно если он не был человеком важным, или богатым, или очень образованным. Поначалу она бывала очень мила, но как только знакомилась с кем-нибудь чуть-чуть ближе, утрачивала всякий интерес. В таком человеке больше уже не было нужного ей заряда; он становился не более полезным, чем старая разряженная, имеющая течь батарейка. Но вот к Эдди она питала какие-то особые чувства. И это было вызвано не тем, что он был мужского пола, потому что и папа был мужского пола, но в его случае это не работало. Просто Эдди был похож на нее. Он был самородком. Любить его было почти все равно что любить саму себя.
А потом наступило то ужасное жаркое лето, когда все сделалось каким-то странным. Именно тогда я начала кое о чем догадываться, общаясь с Гарри Джейкобом, и именно тогда Сьюзи Ньюбаунд забеременела от Люка Нельсона и была вынуждена уехать с ним в Бендиго. А что касается маминой жизни, это было то самое лето, когда Эдди решил, что он не хочет возвращаться в школу.
Когда он объявил это за обедом, мама напряглась, а взгляд ее стал безумным. Она повернулась к пале и сказала:
— Нед, он не может так поступить.
— Почему бы и нет? — насупился Эдди.
Папа отложил вилку и произнес небольшую речь:
— Тебе нужно получить хорошее образование. Поверь мне, наступит день, когда ты пожалеешь о своем решении. Сейчас ты можешь и не понимать, что тебе нужно образование, но позже ты это поймешь. Доучись уже последний год, а потом отдохнешь и подумаешь, чем ты хочешь заниматься.
Прежде чем Эдди успел хотя бы попытаться как-то ответить, мама обхватила голову руками и разрыдалась.
— Вот видишь, Нед, вот видишь. Все потому, что мы живем здесь. И из-за типов, с которыми он водит дружбу. В деревне нет образованных людей. Это все твоя вина. Улаживай все сам. Скажи ему. Скажи ему, во что он превратится, если пойдет здесь работать на какую-нибудь обычную работу. Он ничего не добьется. Ах, Эдди, ты бы мог всего добиться, если бы только захотел. — Она наконец повернулась к Эдди и коснулась его рукой. Эдди попросил ее успокоиться. Но она не успокоилась. Именно в этот момент она внезапно обвинила в происходящем Гарри Джейкоба. — Это Гарри? — закричала она. — Это потому, что он бросил школу?
— Да нет. Гарри здесь вообще ни при чем. Просто мне самому в школе совсем неинтересно. — Эдди явно становилось не по себе. — Мам, ты не могла бы успокоиться? Ничего особенного не происходит. — Он сложил руки на груди и отвернулся от нее.
— Это все Гарри! Я знаю, это все он. Эдди, он — фермерский сын. У него нет твоих дарований. Нед! — Она развернулась к отцу. — Ты должен по-дожить конец этой дурости. — Она схватилась за край стола. — Эдди, я запрещаю тебе. Категорически запрещаю!
— О господи! — Эдди презрительно фыркнул и встал из-за стола.
Мы с Эдди в этом были очень похожи: мы просто терпеть не могли, когда нам указывали, что делать, а чего не делать. Она должна была это понимать. Папа склонился к ней:
— Эмма…
Она подняла руку и остановила его. Она закрыла глаза и добилась полной тишины, как иногда делает дирижер по ходу исполнения музыкальной пьесы. А потом она тоже ушла из-за стола. Папа вздохнул. Все это было полным безобразием, потому что как раз в последнее время мама чувствовала себя лучше обычного. Уже давно никто не ссорился, она проводила в постели не так много времени, как раньше, она вставала, выходила из дому, покупала себе обновки. Она даже готовила. Самое интересное, впоследствии оказалось, что кое в чем она была права. Было бы лучше, если бы Эдди поменьше болтался с Гарри Джейкобом, но только причины для этого были совсем иные, не те, о которых говорила она.
Однажды вечером папа пришел домой с букетом красных роз. Он держал цветы головками вниз, они висели на уровне его коленей. У папы был испуганный вид. Он медленно поднял розы, как будто не был уверен, что ему следует это делать.