Мы уже отмечали: говоря о правах, которыми наделены граждане, надо помнить о том, что есть два противоположных типа прав. Первый дает возможность что-то создавать, даже если результатом является увеличение неравенства. Мы можем назвать права этого типа правами творца. Но, с другой стороны, существуют права, дающие обществу возможность убедиться в том, что человек не оказывается обделенным, даже если он ничего создать не может или не хочет. Права этого типа увеличивают равенство, запрещая или значительно затрудняя творческие импульсы отдельных людей. Такие права часто называются правами народа.
Поезд метро может отъехать от станции, оставив на перроне тех, кто не успел сесть в вагон. Он выполняет свою функцию, но те, кто опоздали, подверглись дискриминации. Альтернатива этому есть: поезд может всегда стоять на станции с открытыми дверьми, впуская всех желающих. При этом будет соблюден принцип абсолютного равенства (хотя преимущество здесь получают те, кто зашли в вагон позже), но люди потеряют возможность доехать до станции назначения.
В начале ХХ века жизнь становилась все сложнее и все меньше людей могли справиться с требованиями, которые она налагала, сами по себе, в качестве отдельной человеческой личности. Такие люди нуждались в правах, которые могли бы защитить их индивидуальность и позволили бы им свободно и полностью развить себя.
Но большинство людей уже не могли выжить в одиночку и они боялись конкуренции со стороны тех, кто мог. Поэтому большинство предпочло совершенно другой набор прав, тот, который мог эффективно помешать личности развиваться по ее собственному плану. Это были права данные уже не отдельным людям (которые в одиночку уже ничего не могли), а сообществу людей, коллективу. Таким образом, личность уже не имела собственных прав, а существовала только как частица целого.
Коммунистическая система обещала дать людям следующие блага:
1. устранить необходимость завидовать, потому что ситуация всех и каждого по-своему достаточно незавидная;
2. устранить необходимость производить товары для людей, но тем не менее считаться полезным членом общества и иметь возможность пользоваться плодами человеческого труда;
3. не думать и не делать выводы, но жить не на правах умственно отсталого, которого кормят с ложечки, а на правах нормального гражданина;
4. жить не действуя, то есть всегда иметь объяснение, почему что-то нельзя или невозможно;
5. стать взрослым, но жить так, чтобы общество относилось к тебе как к ребенку;
6. не учиться, но при этом знать все, что требуется. Быть экспертом по борьбе народа Мозамбика за светлое будущее, даже не зная, где находится Мозамбик;
7. не достигнув успеха ни в чем, пользоваться уважением не меньшим, а иногда и большим, чем другие;
8. всегда иметь готовые фразочки и идеи, с помощью которых можно найти «ответ» на любой вопрос;
9. не зная и запаха свободы, оставаться довольным рабом;
10. не иметь исторической памяти и поэтому быстро забывать нанесенные обиды и снова голосовать за тех, кто еще недавно притеснял и уничтожал тебя;
11. И самое главное — всегда иметь объяснение, почему не удалось стать настоящей личностью, развить полностью свой потенциал и создать что-то нужное людям.
Слова «коммунизм» и «фашизм» не случайно происходят от схожих понятий — «вместе», «общее». Системы, которые они устанавливают, совершенно справедливо называются народными демократиями, при которых какие-либо права имеет не личность, а народ в целом.
Самое тоталитарное слово с русским корнем, которое только есть, это слово «единство» (нет меня), а самое либеральное — я (или Бог, по чьему образу и подобью я создан, чтобы творить и любить).
Мы уже видели, что «народ в целом» развивается по горизонтальному методу, а не по вертикальному, как отдельные личности. Коммунистическая система вознаграждала людей за отказ от индивидуальности, от индивидуальной судьбы, и этим воплотила в жизнь мечты тех, кто боялся определять свои взгляды, строить свою жизнь, нести ответственность за результаты своего собственного поведения.
При коммунистической системе власть защищала интересы коллектива, состоящего из отказавшихся от себя и от своей судьбы людей. (Кстати, этот отказ не следует понимать в том смысле, что жизнь людей при коммунизме была серой. В октанте «коллектив» жизнь могла быть сколь угодно интересной: например, жизнь Сталина скучной не назовешь.) При этом власть предержащие исходили из того, что от своей судьбы отказывается все население. А это значит, что власть принадлежала слабым, зависимым, контролируемым, безымянным и полностью бессильным людям, объединенным в коллектив. Действительно, при Сталине даже член Политбюро имел на суде меньше прав, чем нищий чернокожий в США. Никаких прав не имел и Сталин: он олицетворял собою режим и должен был беречься. Власть при коммунистической системе принадлежала не людям, а коллективу, ставшему единственным действующим лицом общества — она принадлежала Партии.
Парадокс российской демократии