Так что, коммунистическая идея разрушена? В той форме, в которой ее предложил Маркс, утверждавший, что человека определяет его материальная собственность, — безусловно. Но к некой форме «коммунизма» мы уже почти пришли. Наша главная ценность — информация уже поровну поделена между всеми людьми с помощью Интернета. При этом ни один человек не ущемлен: наоборот, он выходит из-под контроля государства и осознает, что единственный путь к росту — это саморазвитие. Умирает и зависть: если чужую картошку можно было своровать, то чужое умение интерпретировать информацию не своруешь. Цель же духовного развития — слияние с Богом, близость к абсолютному творческому началу — тоже глубоко личная. В информационном веке человек может творить только сам, в свободном общении, а не в подчинении. Общество свободных, независимых, но в то же время духовно связанных творцов — это то, о котором мечтали люди, но общество информационного века мы коммунизмом называть не будем: главным все-таки оказалась не коммуна, то есть общность, а неповторимая и освобожденная индивидуальность.
Ошибки российских демократовРоссийские демократы решили, что люди проспят или промолчат время реформ, перетерпев, как они уже привыкли, период трудностей. Но реальные трудности как раз и произошли из-за отсутствия диалога с народом. Демократы представляют дело так: они начали реформы, а потом случилось стихийное бедствие: народ избрал Думу, которая их остановила. В действительности же демократы так проводили реформы, что народ избрал такую Думу. И главная причина в том, что российские демократы не сумели объяснить народу, что такое демократия и что необходимо сделать, чтобы быстро пройти трудный (но вполне реальный) путь к ней. В России полностью отсутствовало понимание того, что задача демократического строительства должна решаться комплексно, одновременно и снизу и сверху.
Абсолютно не готовы оказались и западные консультанты. Они так и не поняли советскую систему и попытались представить величайший социальный эксперимент, который был проведен над Россией в ХХ веке, как кошмарный сон, который было страшно смотреть, но который забылся с первой трелью будильника.
Завязать диалог с народом помешала классовость, кастовость и иерархичность советского общества. Демократы чувствовали себя элитой общества, и для них говорить с народом было неприлично и невозможно.
Еще одна ошибка демократов состояла в том, что они занялись раздачей собственности частным владельцам, думая, что капитализм — это просто система, где средства производства принадлежат частным лицам. На самом деле капитализм есть экономическое выражение морали производителей и творцов, и посему раздача общественной собственности ворам не только не привела к капитализму, а может быть и отдалила нас от него.
В России передача в частные руки собственности по существу назначила «созидателями и творцами» тех, кто никогда ничего не создавал. Главой российского «Майкрософта» назначается какой-нибудь бывший инструктор идеологического отдела ЦК по вопросам оформления допуска к компьютерам, а это тот еще Билл Гейтс.
И конечно, над реальными производителями в России встали обирающие их чиновники и рэкетиры, и стало ясно, чем стоит заниматься, чтобы получить доход.
Для собственности, как и для демократии, необходим вертикально ориентированный владелец. В России же собственность попала к завистникам. Но они не могут управлять ни своей, ни чужой частной собственностью. Завистники могут только уничтожать, разбазаривать и проедать собственность. Результатом разгосударствления частной собственности стал не рост производства, а продажа станков сборщикам металлолома.
Нельзя лисицам давать в управление птицефабрику, хотя, исходя из их вкусовых пристрастий, они могли бы разводить курочек и увеличивать их количество. Однако ведь не будут разводить. Оказывается, мало иметь желание съесть курочку: нужно еще трудолюбие, терпение, организационные способности. Надо приносить корм и выносить помет. Директор-коммунист, работник партаппарата или бандит, только что вышедший из лагеря, управлять современным производством не могут, даже если оно им принадлежит. А другим категориям людей во владельцы средствами производства в посткоммунистической России пробиться очень сложно.