Её, потому что была так беззащитна перед тем, от кого у самой рябило в глазах и пылало сердце. Его, потому что не мог больше существовать без неё.
— Знаешь, Юми, раз уж всё так складывается, может стоит прояснить одну деталь? — Эррор ощерился, как всегда делал перед нападениями, отчего девушка инстинктивно сжалась, не имея возможности ничего ему противопоставить или защититься, жалобно поджимая хвост и уши, заодно и закрыв глаза, словно ее сейчас ударят. И она вздрогнула, ощутив сильно заедающий голос прямо над собой, лопатками чувствуя промявшуюся с боков обивку дивана.
— Ты чёго зажалась вся? — недоуменно и недовольно спросил он, нависнув над ней, и девушка-монстр рискнула приоткрыть глаза, но уши все ещё оставались опущенными от смятения и толики страха.
— Да кто тебя знает… Ты разве меня не бить собрался? — с плохо скрываемым опасением уточнила та, вновь жмурясь, когда скелет разширил в шоке глазницы.
— Это когда это такое было, дурная твоя голова? — Эррор понизил голос, склоняясь ещё ближе, — когда, я спрашиваю? Или… Тебя что, бил кто-то? — скелет недобро сверкнул глазами, тут же обрисовав себе возможные причины ее поведения, и, к его ужасу и мощной волне злости, Юми потупила взгляд, ничего не ответив, внутренне начиная дрожать от воспоминаний прошлого, сделавшего ее острой на язык и сведшей ее жизнь с судьбой Разрушителя Вселенных, в котором та нашла отражение собственной обиды на судьбу и успокоение души в их интригующих перепалках, которые, вопреки агрессии, монстр никогда не заканчивал рукоприкладством.
Эррор же, заметив, что беззащитность положения вызвала ее на откровение, что та скрывала не один год, был отчасти рад, но в то же время совершенно разозлен фактом ее молчания, длившегося так долго. И злился и на себя, не заметив раньше ничего необычного.
Но теперь был шанс всё изменить.
Скелет уткнулся носом в край ее, проведя до щеки и замирая, борясь с собственными лагами, не желая уходить в перезапуск в столь важный момент. Тишина дома давила на слух, но была не отторгающей. Словно окутывая их двоих, толкая на откровенность во всех смыслах. Юми напряжённо замерла вытянутой струной, потеряв мысль и не понимая, что вдруг случилось с заносчивым Эррором, ставшим на порядок увереннее и… нежнее.
— Да расслабься ты уже. Как меня обзывать и крыть на чем Мультиверс стоит, то ты в очереди самая первая, — ехидно протянул темный скелет, продолжая странные действия и наслаждаясь тем, что теперь-то Юми не сможет ни удрать, ни возразить, — когда и кто? — спросил он, не отстраняясь, а наоборот – уложив ладонь на голый горячий живот обездвиженного тела, рассчитывая узнать об её обидчике как можно больше.
— Ч… чего? — почти пискнула та, когда ладонь надавила на кожу, мягко огладив, сползая на ложные ребра.
— Забыла родную речь? Кто и когда тебя бил, отвечай давай, глупая, а то заставлю,— Эррор опустил голову немного ниже, утыкаясь в нежный сгиб шеи, глубоко вдыхая в себя сладковато-пряный запах Юми, будто специя, добавленная в шоколад: головокружительный и тонкий запах вызывал голод иного рода, нежели гастрономический.
— Кто посмел? Как можно было… — монстр прошептал, чувствуя, что такая близость была самым желанным за долгое время, а осознание того, что кто-то осмелился причинить ей боль вынудила его вслед за этим утробно зарычать, а приумноженный глюками голос от этого звучал действительно пугающе, отдаваясь резонансом в грудной клетке девушки. Хвост дрогнул, взволнованно мечась по дивану, не зная, где найти покоя, как и душа девушки-монстра, паникующая и вместе с тем заходящаяся в эйфории от его слов.
— Да… Но его уже нет в живых, Эррор. Осталась только память об этом, — тихо ответила она, вспоминая все обиды и страдания, принесенные ей неродным отцом, тут же отвлекаясь, когда Разрушитель коснулся рукой ее мягких ушек, почесывая одно из них, отчего у девушки сперло дыхание: слишком чувствительными те были, и эти касания рассыпали бисер мыслей так, что собрать их обратно уже было нереально.
— Не бывать больше такому, поняла меня? — грозно прохрипел скелет, множа голос множеством лагов, но несмотря на то, что Юми кивнула, он сердито заглянул в ее глаза, чуть отстраняясь, — я не слышу ответа.
— Поняла, Эррор, — обреченно ответила девушка-лиса, мазнув хвостом по его боку.
— Вот и умница, Юми~. Если хоть волос упадет с твоего хвоста, я виновника на атомы расщеплю, — хищно прищурился монстр, пристально рассматривая расцветшее смущение на щеках милой пленницы обстоятельств, которая ушам своим не могла поверить: монстр впервые говорил нечто подобное не с помощью намеков и двусмысленных издевок. А прямым текстом, заявляя о своих правах на ее защиту.
— Ты меня, никак, защищать собрался, Руру? — тихонько поддела его девушка, огладив предплечье, скрытое рукавом его плаща, хвостом, постепенно расслабляясь, понимая, что он действительно не причинит вреда, кроме, разве что, морального, малость попортив нервы.
— Наконец-то в твоей глупой голове появились нормальные мысли, — Эррор опять погладил ее по голове, не в силах устоять от тактильного контакта, который не приносил ему дискомфорта, вопреки тому, что другие, чужие, он все так же не мог вынести. Истосковавшись по подобным чувствам, монстру хотелось всего и сразу, и как можно больше.
— Меня больше волнует, что за мысли в твоей голове? Связал меня и нагло пристаешь. Может пояснишь? — Юми дернула ухом, которое тот снова мягко оглаживал, зажав между пальцами, бережно выгибая нежный хрящик, играясь с тем, вынуждая ее мило прижимать ушко к темным волосам, — перестань! Уши слишком чувствительны~, — жалобно захныкала та, прикрывая глаза, не в силах видеть его заинтересованное сосредоточие, залитое мягким светом цвета летнего меда.
— Поясню, когда чернила растворятся, малая. Сейчас только намекнуть могу, — серьезно ответил Эррор, немного передернувшись от пошедших по телу лагов предвкушения, делающих голос на тон ниже от волнения. Юми с подозрением уставилась на скелета, прекратившего мучить ее уши, просто нависая почти вплотную, несильно давя сверху грудной клеткой, отчего ощущалось ритмичное биение его частично фантомной души.
— Ну… Намекни? — неуверенно спросила Юми, чувствуя, как до кончика хвоста беспрестанно бегут мурашки, отзываясь в теле искорками от каждого его настойчивого и наглого касания, полностью уничтожив все ее домыслы о дружбе или вражде. Происходящее ни в одну из этих категорий не попадало. Равно как и ее собственные к нему чувства, едва ли не извергающиеся наружу потоком пламенной магмы.
— Будешь бояться — не перестану это делать, пока не успокоишься, — Эррор наклонился вплотную, и когда Юми уже хотела спросить, о чем он, то Эррор коснулся собой ее губ, настойчиво целуя девушку со вкусом ее смятения и оттенком шоколадного молока, которым недавно сам ее напоил. Так сладко. Мягко. Тепло. Юми рывками вытолкнула из себя воздух, ощущая, что его рука вновь нашла живот и бок, самым бесцеремонным образом немного сжимая его, будто Эррору было тяжело совладать с эмоциями, долго сдерживаемыми, просящими действия. Её рот полнился чужими хозяйничающими языками, занявшимися поиском наиболее уязвимых мест, ловя ее язычок в мягкий плен горячего касания со всех сторон. Живого, скользящего и совершенно невообразимого, будто водоворот с щекоткой по верхнему нёбу. Эррор не мог оторваться, не имея возможности представить, что нечто подобное настолько ему может нравиться. Вынуждая признать, что теперь он действительно никуда не хочет отпускать, расставаясь хоть на миг. “Этому не бывать”, — пронеслось у того в голове, и он углубил поцелуй, ощутив ее ответное присутствие в собственном рту, где та робко оглаживала ровные ряды зубов, перестав, наконец, бояться, доверившись ласке и страсти, которую оба путали с чем угодно, кроме любви, которую и вовсе в расчет не брали. Словно и не предполагали, что с кем-то вроде них вообще возможно подобное.