Работа была закончена — возможно, где-то еще оставался клочок бумаги, но ничего важного там больше быть не могло, по крайней мере, приходилось надеяться на это. Главное — они нашли список членов организации, который он, видимо, действительно не показывал гестапо — ведь это от гестапо он так хорошо его спрятал. А вот большинство явок гестапо наверняка было известно, значит, надо как можно быстрее предупредить людей, вывезти их за границу, а это не так-то просто.
— Большую беду мы предотвратили, а малую, вероятно, целиком предотвратить не удастся. Десяткам коммунистов придется в это поверить, — сказал Пауль.
— Да, я знаю, что виновен, — сказал Штёрте. Он не мог смотреть товарищам в глаза.
— Ты виновен, Штёрте, — сказал Людвиг. — Нас, старых коммунистов, ты третировал как мог, все боялся, как бы с линией чего не случилось. Из партии ты нас вышвырнул, наших друзей сделал нашими врагами тоже ты. А агенты гестапо, они всегда блюдут линию, ищейкам хорошо работать с такими, как ты, — им надо только повторять за тобой да поддакивать, и ты уже поверил, что они — настоящие коммунисты. Они, наверное, веселились до упаду, когда клеймили нас в твоих листовках, ведь это ты приказал им. А теперь, когда…
— Кончай, — нетерпеливо сказал Зённеке. — Скоро два часа ночи. Надо уходить — и что-то делать с беднягой, сидящим в той комнате. Что вы предлагаете? Возьмем его с собой или же пока оставим тут, под присмотром?
Выстрел раздался, как раз когда они договорились перевести его в лодочный домик. Он упал лицом на стол, они его подняли и уложили на пол. Он был мертв.
— Странно, — сказал Пауль. — Его так трясло, что руки-ноги не слушались, а тут попал себе с первого выстрела прямо в сердце. А это, кстати, не так легко, как кажется.
— Кончай болтать, надо немедленно уходить, — выстрел, конечно, слышали на улице. Посади его снова за стол.
Выйдя на лестницу, они почувствовали, что там кто-то есть. Но лишь после того, как Штёрте прикрыл за собой дверь, после того, как щелкнул замок, их ослепил резкий свет, яркий луч фонаря. Они бросились вперед. Штёрте, стараясь схватить этого человека, крикнул:
— Бегите, я и один с ним справлюсь!
Они помчались вниз и вскоре услышали падение чего-то тяжелого.
— Скорее, ради бога, — крикнули снизу, это был голос Йозмара. Зённеке бросился вперед, двое других — за ним. Но свет вспыхнул и тут. Йозмар и фон Клениц были схвачены тремя неизвестными, один из которых был в черном мундире.
— Сюда! — крикнул фон Клениц, неизвестные выпустили их, обернулись и увидели Зённеке. Черный схватился за кобуру. — Руки! — проревел Клениц не своим голосом. — Руки вверх! — Те медленно подняли руки. Зённеке и его спутники торопливо выскользнули из подъезда, за ними выбежал Йозмар. Пауль и Людвиг растворились в темноте.
Первые выстрелы были мимо, последний разбил заднее стекло машины, никого не задев.
Тяжелая машина никак не могла набрать скорости — улочки были узкие и кривые.
— Почему вы их не пристрелили? — спросил Зённеке.
— Слишком много шума, за углом — казарма полиции.
— А почему они вас не пристрелили?
— Наверное, получили приказ взять нас живыми. А потом сами оказались в ловушке. Видимо, наши мундиры их сначала тоже сбили с толку.
Наконец они выехали на шоссе. Преследователей они заметили не сразу, потому что мотоциклисты не включали фар. Первый выстрел поразил фон Кленица, сидевшего на переднем сиденье. У них были автоматы, и стреляли они не переставая. Но целили почему-то не по колесам и фар по-прежнему не зажигали. Они систематически обстреливали салон — слева направо и справа налево.
Скорость у машины была больше, и Йозмару скоро удалось от них оторваться. За поворотом он притормозил, Зённеке выпрыгнул, машина двинулась дальше. Из-за поворота выехали мотоциклисты, гонка продолжалась. Они стреляли. Йозмар почувствовал удар в плечо.
Еще поворот, а за ним — перекресток. Йозмар остановил машину, перетащил Кленица к рулю, схватил маленький чемоданчик и запустил двигатель. Машина медленно поехала, Йозмар соскочил с дороги и скрылся в кустах.