— Андрей!
Тот, что помоложе, надел на него наручники и рывком потащил за собой. Старший постоял немного, глядя на нагую женщину, которая вдруг сделала странное движение, точно собираясь повернуться вокруг своей оси, а затем упала. Он услышал, как ее тело ударилось о гравий и как посыпались мелкие камешки. Потом и он заторопился вон из сада.
— Все в порядке, господин комиссар. Вставайте, он у нас в руках, полный порядок, шеф!
— Что ты ревешь как бык, Эдер, всю деревню разбудишь. Сперва дай мне что-нибудь выпить, а потом уж буди.
Кружка была уже в руках у «паладина». Славко, задрав голову, долго пил, затем отставил кружку, хотел выпить еще, но раздумал и, наконец, встал.
— Он был не один?
— Нет, с ним в постели была голая баба. Мы и застали его нагишом, он спал. Вот счастливчик, мы два часа ползали на брюхе, как змеи, а он с бабой!.. — И он подкрепил свою мысль похабным жестом.
— Прошу вас, господин Марич. Как видите, когда я пью, я руковожу операцией, когда я сплю, она продолжается, а когда я просыпаюсь, она уже окончена. Прошу вас!
Эдер показывал дорогу; подъем был крутой. Марич, следивший за тем, чтобы Славко не оказался у него за спиной, удивлялся юношеской легкости движений комиссара. Неужели в нем все притворство: и опьянение, и лень; может быть, даже брюшко накладное?
— Мы уже почти пришли, — сказал наконец Эдер и указал влево, где двигались какие-то тени.
Славко обернулся к Маричу:
— То, что меня еще не убили, объясняется несколькими причинами. Господа из Белграда очень хотят от меня избавиться. Но ума не приложат как. Я слишком много знаю. Ладно, убить меня можно, это не так уж трудно. Но я кое-что припас на этот случай. Через двадцать четыре часа после моей смерти по всей стране разойдутся такие маленькие листочки. Номер первый будет довольно безобиден. Там просто будет кое-что сказано о взятках, которые получали военный министр, два генерала и три полковника. Так, пара историй о подрядах. Это в принципе не так уж важно и затрагивает лишь десяток известнейших людей страны. Листочки за номером два, три, четыре будут уже интереснее. Но подлинный интерес вызовет листочек номер пять. Тут уже и король замешан. Начинается все с анекдотов, мало ли, хотя бы о краденых лошадях для королевского манежа. Но потом будет уже не до смеха. Крупные гешефты — это уже не смешно. И кровь — это тоже не смешно. Спросите у своего отца, уважаемый господин Марич, не опасно ли обращаться с Мирославом Хрватичем как с последним дерьмом.
Вскоре они подошли к группе из четырех человек, стоявших под большим деревом.
— Отвязать, снять с него наручники! — приказал Славко. Он уселся на пень и кивком головы подозвал к себе Андрея. Затем подал еще знак, и все отошли на почтительное расстояние, метров на двадцать.
— Душевно прошу прощения. Я никоим образом не велел ни надевать на вас наручники, ни привязывать к дереву. — И поскольку Андрей молчал, Славко продолжил: — Тем более что у меня нет никаких оснований вас арестовывать. — Но Андрей по-прежнему молчал. — Мне нужна от вас лишь небольшая справка, вот и все. И вы, наверное, догадываетесь какая.
— Нет.
— Нет? Обидно! Такой человек, как вы, о котором я в последнем отчете писал, что после ухода Вассо Милича — о чем, без сомнения, мы все искренне сожалеем — он стал первым человеком в компартии и вдруг не догадывается, чего от него хотят!
Молчание.
— Может быть, сигарету? Ах, вы не курите? Это хорошо, значит, в тюрьме отвыкать не придется. Да, так я о справке. Ты скажешь мне всего два слова, Боцек, и можешь возвращаться к прекрасным, таким пышным грудям своей девчонки. Конечно, ты же молод, Боцек, ты веселый и красивый парень, Боцек, ты правда красивый парень. У вас было собрание, и на нем присутствовал один немец. Я не спрашиваю тебя, как его зовут или как он выглядит. Потому что ты этого не скажешь — даже если мои ребята выбьют из тебя дух. Значит, нечего терять время, это все глупости, и бог с ними, проехали, к вам на собрание в жизни не приходил никакой коммунист из Германии. Но мне хотелось бы знать вот что: намечается ли у вас изменение линии партии в национальном вопросе, в крестьянском вопросе?
Андрей молчал. Славко, вытащивший было пачку сигарет из кармана, засунул ее обратно, вынул кисет с табаком и медленно начал скручивать цигарку. Андрей внимательно следил за его движениями, поэтому удар ногой в живот застал его врасплох. Он согнулся от боли.
— Ты никого и ничего не выдашь, если дашь мне эту справку, все равно это будет напечатано в следующем номере «Пролетария».