Выбрать главу

Она поехала дальше, а он вышел из вагона. Он смотрел, как поезд увозит ее, сознавая, что грустная улыбка ничуть не красит его. Дома он стал рыться в книгах, чтобы освежить свои воспоминания об Артемиде. Богиня изображена была в разных обличьях, на одной из картин у нее была такая роскошная грудь, что нормальному мужчине делалось страшно. Были и другие обольстительные ее портреты, но ни один не волновал так, как денежная богиня в метро. Он затосковал по ней.

Назавтра, уладив все с Эди, он решил четыре дня посвятить поискам этой женщины. Естественно, Париж очень велик, но он не сомневался, что сможет ее найти. Неизвестно только, хватит ли ему четырех дней. Потом он уже должен будет все время отдавать Штеттену, нетерпеливо требовавшему немедленно приступить к работе, писать книгу, покуда не разразилась война.

В четыре часа он уселся на террасе кафе на площади Сен-Мишель. Он намеревался пробыть там полтора часа и затем перекочевать в другое кафе. Только на этой площади их было шесть. Итак, сегодня он прождет эту женщину девять часов. Она видела, на какой станции он вышел, и если захочет его встретить, обязательно пройдет мимо.

Незадолго до восьми он увидел ее, она шла вниз по бульвару. Он не был уверен, что не ошибся, бегом побежал через площадь. Да, женщина разглядывала витрину с модной мужской обувью, это была она, Артемида. Он подошел к ней и сказал:

— Я жду вас всего четыре часа — и вот вы здесь. Да благословит Господь пунктуальность богинь!

Она удивленно глянула на него, полуоткрыв рот, у нее были крупные, не очень белые зубы, и она произнесла одно только слово:

— Pardon?!

Задала вопрос, а может, поставила на место?

— Я должен извиниться за вчерашний вечер, но у меня при себе было только пять сантимов, да и то в виде почтовой марки. А вы бог знает куда ехали. Где бы нам выпить аперитив?

— У вас опять при себе только почтовая марка, и вы полагаете, что этого хватит на аперитив? — спросила она и наконец улыбнулась. — Надеюсь, вы не решили, что я пришла сюда из-за вас? Я о вас вообще не думала.

— Это единственная ложь или первая в череде многих?

— Единственная. А после аперитива у вас хватит денег на ужин?

— Вероятно, то есть почти наверняка.

— Вы до сих пор не представились.

— О, у меня так много имен, что вы сможете выбрать по своему вкусу. Как видите, вам несказанно повезло, что вы встретили меня.

Она взглянула на него очень серьезно и ответила:

— Вы не кажетесь очень счастливым человеком.

Ему не хотелось отвечать, они молча пошли по направлению к Люксембургскому саду и сели на террасе кафе напротив входа в сад. Она робко спросила:

— Мне не следовало этого говорить?

— Вы сделали доброе дело, сказав эти слова. Прекрасное начало, и продолжение может оказаться не хуже. О конце не будем думать, это пока преждевременно.

— Вы не верите в Бога, вы никогда не молитесь…

— Да, небо над моей головой пусто, — прервал он ее, — совсем пусто. Вас это смущает?

— Я, я молюсь, я хожу на исповедь, не часто, это верно. Но сегодня я молилась в Сент-Юсташ, и одна моя молитва уже услышана.

— А вторая?

— Я молилась о том, чтобы остаться к вам равнодушной, чтобы мы были друзьями, не более того.

— И какого же святого вы выбрали для этой цели?

— Святую Терезу. — Она произнесла это вполне серьезно, со спокойным вызовом.

Он не в силах был отвести от нее глаз, с трудом противясь желанию погладить ее по волосам, ощутить ладонью округлость ее щеки.